подумал и велел Эзре добавить еще один меч. Медные котелки для приготовления пищи – один побольше, другой поменьше – а также флягу с виноградным уксусом упаковали вместе с ручной мельницей. Миска у каждого была своя.
К концу второй четверицы дня работу закончили. Караванщик остался доволен подготовкой и объявил отдых. Солнце стояло высоко в безоблачном небе, а земля томилась полуденным зноем. Начало осени в этом году выдалось жарким. Сначала задул кадим – сухой восточный ветер – и крестьяне забеспокоились, что опять хлеба будут испорчены желтухой. Но потом с запада пришел долгожданный влажный муссон. Все вздохнули с облегчением.
Сона стала вести себя более непринужденно. Она с уважением смотрела на Бен-Циона, ловила каждое его слово и старалась выполнять распоряжения быстро и точно. Караванщик скрывал волнение. Не один раз ловил он себя на том, что любуется красивой халдейкой. Бен-Цион тут же брал себя в руки, напуская показную суровость. Но Сону не обманешь – девушка чувствовала его смущение и внутренне ликовала. К концу дня оба разговаривали и смеялись, словно старые знакомые, не замечая никого вокруг. А Эзра ехидно хмыкал, когда был уверен, что хозяин не смотрит.
Иешуа прекрасно ладил с Бен-Ционом и Соной. Только Эзра презрительно поглядывал в его сторону: погонщику не нравилась неопытность навязанного попутчика в обращении с мулами. Он видел, что новичок старается добросовестно выполнять непривычную для него работу, расстраивается, если что-то не получилось с первого раза. Но помогать не спешил – с какой стати? Один раз Эзра грубо сделал ему замечание, когда тот неправильно одел недоуздок. Иешуа стерпел, молча исправил ошибку, но на скулах заиграли желваки.
Когда Бен-Цион понял, что от нового мула не будет пользы, он поручил его заботам новичка. Иешуа на удивление быстро нашел общий язык с рыжим красавцем.
– Как его зовут? – спросил он у Соны.
– Перед.
Иешуа ласково поглаживал животное по крупу, а мул дружелюбно смотрел на него умными влажными глазами и доверчиво тыкался носом в плечо.
Легат Августа пропретор Сирии54 Публий Сульпиций Квириний закончил письмо. Затем педантично вытер расщепленный на конце тростниковый калам куском льняного платка, который вынул из изысканного эбенового ларца, инкрустированного перламутром. Подождав, пока чернила высохнут, он осторожно разгладил лист, стараясь не повредить его края своими грубыми солдатскими пальцами. Хорошо высушенная и отполированная ливианская бумага из сердцевины папируса была гладкой и приятной на ощупь. Она хоть и уступала по качеству августовской, зато не просвечивала, а значит, больше подходила для письма.
Такую бумагу легко свернуть трубочкой и вставить в прочный деревянный футляр из атласного дерева или самшита. Герметичность футляра гарантирует сохранность документа даже в воде. Так перевозятся сведения государственной важности, когда курьер едет под
Легат Августа пропретор Сирии – официальное название римского наместника Сирии.
