у нас нет даже кампаса-барабаса.
– По солнцу, – ответил Германн.
– По солнцу, – резюмировала Тетя, и добавила: – Значит, мы должны предположить, чито оно тогда ишшо – как вы говорите – было, – с ударением на О.
– Нет, сразу не погаснет, вы успеете улететь, – сказал Миша.
– Как ви сказаль, уте-ле-ть?
– Ну, дак, естественно, это ваша плата за хорошо выполненную работу, – сказал Миша.
– Да, – подтвердил Германн, – это мало кому дают.
– Что? – я так и не поняла, – спросил Мотя.
– Умение летать, – пояснил Германн.
– Хорошо, мы согласны, но только, пожалуйста, без ваших Тать.
– Да, просто полетите и все.
– Что значит, как все? – я не поняла, – опять не поняла Мотя.
– Имелось в виду:
– Всё, что летает. Но в данном, конкретном случает, полетите только вы – остальные останутся под трамваем.
– Так он будет не один?
– Вот сколько памятников на пути насчитаете, столько их и будет, – сказал один. А другой добавил:
– Впрочем, если вы не забыли, вам надо только продать масло, а дальше пойдут другие наши люди.
– Да? Но Летать-то нам всё равно дадут? Не мало ли? В том смысле, что:
– Не мало ли мы сделали, для этого Заслуженного Звания?
– Достаточно.
– Но! – поднял палец Миша, – ми ваз ишшо вызовем.
– Забыла спросить?! – ахнула Тетя.
– Серебренники, где будем получать, он ведь так и не сказал, Собака.
– Это Таракан его сбил нарочно, чтобы забрать наши деньги себе на похмелку.
– Сто баксов на похмелку?
– Это мало?
– Это только так говорится, что тридцать серебренников равны ста баксам, на самом деле, серебренники надо считать по первому веку, а баксы по сегодня, получается сто умножить на шисят, плюс комиссионные и инфляция за эти годы.
– Что получается?
– Получается та же сумма, но сегодня это моя любимая, часто снящаяся иногда весчь в адын миллиард долларов. Или, если тогда евро будет еще жив – в ём.
– Миллиард! – сколько не мог бы украсть нечаянно даже мой муж, если бы не захотел, – процитировал Мотя, и добавила: – Надо их догнать, и спросить номер ячейки в Швейцарском банкомате, выдающем по-честному причитающее, без лишних банковских процентов.
И они побежали, за удаляющимися, как выразилась по ходу дела Тетя:
– Кажется, уже восемь.
– Уже меньше, только трое.
– Не думаю, что это конец.
И действительно, к Мише и Германну присоединись референтша, и сам длинноногий Н, и вдруг Моте показалось:
– Что они уже скрылись из виду! – Куда?
И даже вездесущая Тетя не успела ответить, явился почти настоящий Кот и церемонно предложил
