Митьки, шутя перебрасывавшего и катавшего по траве приятеля. Громкий смех наполнил полянку, спугнув птиц с кустов.
– Что это у тебя? – прекратил Митька борьбу и, отдышиваясь, уставился пальцем в левое плечо Красавчика. – Что это?
– Где? – еле вымолвил тот сквозь одышку.
– Да на плече.
– Ах, тут! Родимое пятно…
– Впервые вижу такое родимое пятно. Посмотри-ка, ну ровно бабочка коричневая… Вот крылышки, хвостик, головка… Усы даже… Ей-ей, как вырисовано… Совсем бабочка…
– А раньше ты не видал его у меня? – усмехнулся Красавчик. – Ведь сколько времени вместе жили.
– Не пришлось. Эх, да! – вспомнив воскликнул Митька. – Колька-Палач говорил мне про бабочку у тебя на плече. Ты с ним на Бабьей речке купался, так видел он, правда! И бывают же такие штуки… Только неспроста это…
– Почему неспроста?
– Да так, – уклончиво заметил Митька. – Только уж запомни, что неспроста, – уверенно добавил он, надевая белье.
Одеваясь, Красавчик задумался. Почему-то вспомнились вдруг Крыса, Колька-Палач и другие ее питомцы. Почему-то уверенность Митьки, что «неспроста» у него родимое пятно приняло форму бабочки, выдвинуло в памяти горбунью и старых сотоварищей. До этого он не говорил с Митькой о Крысе, а теперь почему-то захотелось потолковать о ней. Когда оделись и улеглись на солнцепеке, он спросил:
– Ты знал Крысу до того, как стал жить у нее?
Тема разговора даже Митьке показалась странной. Он с недоумением взглянул на Красавчика.
– Знал. Чего это ты о ней вспомнил? Красавчик пожал плечами.
– Не знаю. Может, не к добру это…
– Понятно, не к добру. Разве чертовки вспоминаются к добру? – наставительно заметил Митька.
Красавчик мысленно согласился с ним. Однако старуха продолжала занимать мысли и он не мог удержаться от дальнейших расспросов.
– Когда же ты узнал ее? Митька фыркнул.
– Я то, братец, знаю ее года четыре, а слыхал про нее много от людей, знавших ее и по двадцать лет. А ты мало что ли знаешь ее? Племянник ведь… И мало ли она колотила тебя? Забыл, что ли?
В воспоминаниях этих было мало приятного. Красавчик съежился…
– Спасибо тебе, – тихо вымолвил он. – Ты вступился.
– Чего там, – махнул Митька рукой, и что-то хмурое, угрюмое, почти волчье скользнуло в его взоре. – Сволочь она, вот что!
Он отвернулся, как бы отказываясь от дальнейших разговоров, но, минуту спустя, снова повернул лицо к товарищу. Оно было хмуро и в глазах горели искры ненависти.
– Ведьма она! – каким-то глухим голосом заговорил он. – Ей бы давно в каторгу надо… Знаешь ты, что она делала раньше, когда ты-то и на свет не родился?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
