Бандитская морда лет пятидесяти. Сухощавый, седой. Запавшие внимательные глаза. Шрам на щеке.
– Сам рассказывай, – произнес, внимательно рассматривая его. – Зачем звал?
– Дерзишь? Не боишься? – хмыкнул мужик. – Даже не знаю, хорошо это или плохо… для тебя, – кивнул на тело в белой рубашке. – Знаешь его?
Я подошел к телу, дернул за мешок. На меня уставились горящие ненавистью глаза на разбитом до крови лице. Между опухших губ торчал кусок тряпки.
– Нет, не знаю. – Я отошел, прислонился к стене. – Первый раз вижу.
– Э, а ты знаешь его? – спросил авторитет.
Один из телохранителей выдернул кляп изо рта жертвы.
– Я твою блин… – прохрипело разбитое «лицо кавказской национальности».
Бандит кивнул, и кляп вернулся на место.
– Вот только это и говорит, сволочь. – Он зло покосился на пленника. – Знает, что все равно в живых его не оставят.
– У тебя что, паяльники на складе закончились? – удивился я. – Так утюгов, наверное, много еще осталось? Они, по идее, медленнее должны расходоваться.
– Шутим? – хмыкнул авторитет. – Есть паяльники… Братишке его впаривали…
Тело на полу забилось, злобно блестя глазами.
– И как? – с любопытством спросил я.
– Да никак… Ушел, гад, на встречу с Аллахом, – загрустил бандит. – Сердце слабое или шок…
– Да… Это вы технологию, похоже, не соблюдали, – с укоризной сказал ему. – Даже странно, за все эти годы должна была быть отработана.
Рецидивист снова хмыкнул, разглядывая меня.
– Люди не те стали, наверное. А этого, – он пнул чернявого под ребра, – мне терять нельзя. Должен рассказать, где дружок его и где машины. – Бандюган жестко уставился мне в лицо. – Вот тебя я пригласил, чтобы спросить: вдруг ты при делах? Может, вместе тачки гопстопили? А потом слил своих, чтобы не делить бабло?
– Ты мне предьяву делаешь или что? – Мы схлестнулись взглядами. – Давай обоснуй.
– Предьяву я тебе кину, когда ты вот так на полу лежать будешь, – прошипел он. – А пока я с тобой разговариваю. Как тачки нашел? Откуда о них узнал? Кто-то рассказал? Кто?
– Ну-ну… – Я ухмыльнулся.
Житель высокогорья, который до этого прислушивался к нашему разговору, вдруг требовательно замычал, вращая глазами.
– Что, Махмудка, сказать что-то хочешь? – удивленно спросил авторитет.
Тот закивал, и братки вытащили кляп.
– Так это ты меня сдал, сын осла? – спросил кавказец, с ненавистью глядя на меня. – Белый, эта сука на меня работала, – и улыбнулся, падла, разбитыми губами. – Убей его! Я все расскажу! Мамой клянусь, Аллахом клянусь!
– Вот как… – нехорошо процедил Белый. Зловеще так… – Что скажешь, экстрасенс?
– Все, что хотел,
