шагов и рухнул на землю. Бедняга истошно завизжал, уставившись на древко стрелы с красным оперением, торчащее из его окровавленного плеча.
Последний остававшийся в строю гоблин сражаться не стал. Несомненно, он привык грабить габаритных и одышливых, а главное – беспомощных купцов, и сейчас идея сражаться с противником, который мог одним выстрелом если не убить, то как минимум покалечить, ничуть его не вдохновляла. Выругавшись, в отличие от первого из нападавших гоблинов, на непонятном наречии (тот-то как раз проклинал ненавистного человека на общепринятом на всех четырех континентах языке), развернулся и трусцой засеменил в лес. За ним последовали и остальные, в большинстве своем потрепанные гоблины. Теор не препятствовал.
На небольшой поляне кроме молодого воина остался лишь вожак.
– Слабаки, – зычно процедил гоблин сквозь зубы.
– Не поздно еще присоединиться к ним. – Теор махнул рукой в сторону последнего из гоблинов, скрывшихся в лесной чаще. Хотя он полагал, что потеря своего «воинства» вожака мало заботила.
– Н-не-эт… – скорее прорычал, чем сказал гоблин.
Теор оказался прав. Теперь ему предстояло узнать, на что способен главарь ретировавшихся разбойников.
Для опытного воина, коим в полной мере и являлся Теор, гоблины не были серьезными противниками. Однако подобные стычки навевали воспоминания о времени, проведенном в академии, и потому он их никогда не избегал…
Ему тринадцать зим от роду, он выходит на песок, которым обильно посыпан бойцовый двор. Против него один противник, иногда группа. Дрался он не только с ровесниками, но и с учениками на курс и два его старше. Не раз и не два за время обучения он падал лицом в песок, выходил из тренировочных спаррингов с разбитым носом или губой, или с синяком под глазом. Но несмотря ни на что, всегда входил в тренировочный круг с неподдельным азартом.
С тех пор пройдено сотни боев, уже настоящих, когда ты можешь лишиться жизни из-за одного неверного движения. И из каждого боя Теор выходил с высоко поднятой головой, практически не зная поражений. Но при этом никогда не уповал на свое превосходство над кем-либо. Он относился к сражениям с рьяной симпатией – это да. Он любил сражаться, он жил этим. Но позволять себе недооценивать даже самого слабого на вид противника не смел, считая это чем-то не столько неразумным, сколько недопустимым или даже отвратным.
Гоблин медленным шагом двинулся к Теору, прикрываясь щитом, готовый в любой момент отбить пущенную человеком стрелу. Теор мешкать не стал, решив при этом не тратить стрелы.
Он кинул в гоблина свой лук, подобно заправскому ассасину, метающему смертоносные стальные звездочки. Вожак ожидал чего угодно, но только не такой неординарной атаки, и лишь в последний момент успел-таки отбить черный лук щитом. Его короткого замешательства хватило Теору, чтобы сделать задуманное. В два широких шага он оказался возле вожака,
