он. Некогда цветущий и сверкающий огнями город, город который он любил каждой клеточкой своего организма, буквально за 2 месяца превращался в нагромождение серых коробок зданий. И даже летняя зелень стала какой-то тусклой. На улицах начали устанавливать противотанковые ежи, над Большим театром «плавали» аэростаты, на площади Пушкина появились баррикады из мешков с песком. Столица все больше становилась похожей на прифронтовой город.
Генерал сел за рабочий стол и включил настольную лампу. Перед ним лежала увесистая папка с документами, на которой было написано одно слово: «Уран».
Еще в 1940 году в службу внешней разведки от различных источников стали поступать сигналы об активизации за рубежом работ по созданию атомного оружия. Первоначально эти сообщения казались второстепенным материалом, который нередко «проскальзывает» в сообщениях разведчиков. Но постепенно стала вырисовываться общая картина, из которой стало ясно, атомное оружие – не фантазии ученых, а вполне реальная угроза. Тогда, в сороковом, Фитин дал поручение руководителю научно-технического подразделения управления внешней разведки НКВД Леониду Квасникову разобраться с поступающими материалами.
Отдел, которым руководил Квасников, был одним из самых миниатюрных. В нем работало всего лишь три человека. Однако, эти трое, несмотря на свою молодость, проявляли завидную работоспособность и осведомленность в научных вопросах.
За короткий срок были собраны и проанализированы все материалы, поступавшие в СССР по линии НКВД и ГРУ, а также публикации в зарубежных и советских научных изданиях. К работе в качестве консультантов были привлечены крупнейшие физики страны. И тогда стало ясно, что наша страна, готовясь к большой войне, отстала от мировых держав в разработке нового оружия.
Выводы ученых были доложены Берии. И нарком «взорвался». Он кричал, брызгая слюнями в разные стороны: «Мало мы этих жидов попересажали. Страна накапливает мощь для отпора агрессора, а тут нам пытаются навязать какие-то авантюры. А ты, Фитин, их прикрываешь. Мало того, что наши недобитки мелят чушь, так и твои агенты гонят нам дезу. Ты что, Фитин, думаешь, что я с этими абсурдными выводами пойду в Политбюро?!».
После памятного разговора с Берией Фитин все же дал установку всей советской агентурной сети за рубежом продолжить сбор информации по вопросам атомного оружия.
И вот сейчас, когда фашисты рвались к Москве, у начальника управления внешней разведки на столе лежало досье, которое требовало каких-то действий. Фитин буквально нутром чувствовал, что если сейчас не предпринять срочных мер, то завтра будет уже слишком поздно.
Он нажал кнопку вызова и сказал вошедшему адъютанту: «Пригласите ко мне Павлова и Ахмерова».
– Какие оценки у вас были в школе по химии и физике? – спросил он у вошедших подчиненных.
Павлов и Ахмеров удивленно
