Я был в таком проигрыше.
Он незаметно для себя стал говорить ей «ты».
– На сколько же?
– На очень значительную сумму. На очень!..
– Совестно выговорить небось?
Такого тона Север Львович еще не слыхал от жены.
В другое время он остановил бы ее одним каким-нибудь движением перекошенного рта, а тут он только выкинул монокль из орбиты глаза и быстро присел на кушетку, так быстро, что она должна была подвинуться.
– Серафима, ты понимаешь… теперь для меня, в такую минуту… на днях должна прийти бумага о моем назначении…
– И вы еще больше спустили?
Сквозь свои пушистые ресницы, с веками, немного покрасневшими от сна, она продолжала разглядывать мужа. Неужели эта дрянь могла командовать ею и она по доброй воле подчинилась его фанаберии и допустила себя обобрать до нитки?.. Ей это казалось просто невозможным. И вся-то его фигура и актерское одутлое лицо так мизерны, смешны. Просто взять его за плечи и вытолкнуть на улицу – б/ольшего он не заслуживал. Никаких уколов совести не чувствовала она перед ним, даже не вспомнила ни на одно мгновение, что она – неверная жена, что этот человек вправе требовать от нее супружеской верности.
Он провел белой барской ладонью по своей лысеющей голове и почесал затылок.
– Словом… мой друг… это экстраординарный проигрыш. Я мог бы, как… представитель, ты понимаешь… судебной власти… арестовать этого негодяя. Но нужны доказательства…
– Не дурно было бы! – перебила она. – Сам же играл до петухов у шулера и сам же арестовать его явился… Ха-ха!
Такого смеха жены Рудич еще никогда не слыхивал.
– Ты пойми, – он взял ее за руки и примостился к ней ближе, – ты должна войти в мое положение…
– Да сколько спустили-то?
– Сколько, сколько!..
– Тысячу или больше?
– Тысячу!.. Как бы не так! Подымай выше!..
Он сам соскочил с своего обычного тона.
– Ну, и что ж?
Этот возглас Серафимы заставил его взять ее за талию, прилечь головой к ее плечу и прошептать:
– Спаси меня!.. Серафима! Спаси меня!.. Попроси у твоего отца. Подействуй на мать. Ты это сделаешь. Ты это сделаешь!..
Его губы потянулись к ней.
– Никогда!.. – выговорила резко и твердо Серафима и оттолкнула его обеими руками.
– Ты с ума сошла!
Он чуть было не упал.
– Отправляйтесь спать!
И когда он опять протянул к ней обе руки со слащавой гримасой брезгливого рта, она отдалила его коленями и одним движением поднялась.
У дверей столовой она обернулась, стала во весь рост и властно прокричала:
– Не смейте ко мне показываться в спальню! Слышите!.. Ни спасать вас, ни жить с вами не желаю! И стращать меня не извольте. Хоть сейчас пулю в лоб… на здоровье! Но ко мне ни ногой! Слышите!
Она пробежала через столовую в спальню, захлопнула дверь и звонко повернула ключ.
И когда она
