В среду… в среду мой абонемент. Я нынче не бываю по понедельникам. Мне слишком надоели…
– Ла Варинька направо и Лиза налево? – подсказал он.
– Ха, ха, ха! Именно.
– Резон.
– В четверг я буду ездить к Плавиковой.
– Ну, это напрасно.
– Как напрасно?
– Впрочем, если вы желаете специально изучать г. Гелиотропова, отчего же нет?
– Ах, Боже мой, вы сами себе противоречите, Василий Павлович.
– Каким же это образом?
– Какая бы там ни была Плавикова, наивная или нет, но у нее все-таки собирается la république des lettres.
– Не извольте браниться.
– Я хочу хоть на первое время бывать у нее… она меня очень любит… а к Гелиотропову я как-нибудь привыкну.
– Je plaide votre propre cause, madame [115]. Если же вы упорствуете, тем приятнее…
– Значит, четверг у Плавиковой.
– У Плавиковой.
– В пятницу…
– А пляс-то вы забыли? Ведь целых два дня прошло.
– Ах, в самом деле!.. Никак нельзя… зато в субботу я никогда не пляшу. Это мой день в Михайловском театре.
– Ну, а после спектакля разве нельзя?
– Случается, но очень, очень редко… Вот и вся неделя. Остается воскресенье… оно проходит всегда… не знаю как. Это такой бестолковый день!
Я нарочно помолчала и прибавила:
– Разве заглянуть… в маскарад…
– А вы бываете? – спросил Домбрович, не поднимая головы.
– Нет, но для изучения нравов… Вы иногда заглядываете?
– Я даже люблю маскарады, – ответил он самым спокойным тоном. – Вы знаете, седина в бороду… Я и всегда их любил. Только ведь в маскарадах можно видеть такой набор оригинальных и прелестных женских типов, да-с. Я немало езжал по белу свету на своем веку. Поверьте мне, что ни в одном городе в мире, ни в хваленом Кадиксе, ни в Венеции, ни в Вене, ни даже в Лондоне… о Париже я уж не говорю… не попадается таких прелестных женщин, как в Петербурге. Здесь смешанная порода, и она дает прелестные экземпляры. Полунемецкий, полупольский, полуславянский тип. Какая тонкость черт! Какой изгиб стана! Какая роскошь волос!
– Какая восторженность! – вскрикнула я.
– Простите, я художник. Так вот в маскарадах-то и выползают из разных мест прелестнейшие женщины: чиновницы из Коломны, гувернантки с Песков.
– Да как же вы их видите? Ведь они под масками.
– Не всегда же они под масками. Настает же такая минута, когда… и снимают маску.
– А!
– И вот мое многолетнее наблюдение: светские женщины, когда попадают в маскарад, ведут себя непозволительно.
Я почти покраснела.
– Т. е. как же это непозволительно?
– Т. е. скучно и бестактно. Кто-то им натвердил, что в маскараде нужно пищать и говорить о чувствах. А если попадется сочинитель, то допрашивает его, что он пишет. Уж скольких я обрывал на этом сюжете, и все-таки до сих пор приходится страдать. Поэтому я уж и держусь больше иностранок.
–
Я высказываюсь в вашу же пользу, мадам
