1, 2 и 3) выводит на первый план некоторые темы и идеи, которые на протяжении длительного времени красной нитью проходили через дискурсы о Париже во французской литературе и искусстве и которые, как я покажу в части II (главы 4, 5, 6, 7), продолжают подпитывать репрезентации этого города в современных французских модных медиа. В первой части книги я фокусируюсь на созданных самими французами образах их столицы, однако в некоторых случаях я также обращаюсь к не французским текстам, показывая, насколько широко распространились некоторые устойчивые темы и образы в описаниях Парижа (этому способствовала среди прочего международная циркуляция многих из упоминаемых французских текстов).
В начале книги рассматривается возвышение Парижа, утверждение его столичного статуса и прославление города в качестве одного из мировых центров (глава 1). При этом затрагивается ключевая тема всех дискуссий о культурной жизни Франции: централизм французской культуры, основанной на четком разделении Париж/провинция и на преобладании первого над вторыми. Я анализирую процесс придания городу его современного материального облика и театрализацию Парижа в качестве средоточия престижа, обладающего превосходством над провинциями, а также дискурсивное освоение города в широком спектре текстов, которые служили мифологизации столицы и противопоставления Париж/провинция.
В главе 2 уделяется более пристальное внимание созданию Парижа как столицы моды. Акцент делается на географию моды и те пространства, локусы и институции, которые сформировались в качестве ключевых мест производства и потребления моды как в самом городе, так и в отсылающих к нему дискурсивных конструкциях. В самом деле, такие места, как парижские бульвары, о которых мечтала, например, Эмма Бовари в романе Флобера, когда она, жительница провинциального французского городка, «купила план Парижа и, водя пальцем, гуляла по городу»[5], были в то же время реальными пространствами, где модницы состязались в элегантности. Художники и писатели придали бульварам символическое измерение, которое уже невозможно отделить от «живого» опыта посещения города.
Таким образом, в двух первых главах речь идет о Париже как о сущности, располагающейся на пересечении реального феноменологического пространства и дискурса, как о текстуализированном городе литературы, живописи, фотографии и кино, который присутствует в практиках действительности точно так же, как они присутствуют в его репрезентациях. Дискурсивный город присутствует в нашем опыте в той же мере, что и город, с которым мы сталкиваемся, гуляя по улицам. Он так же влияет на способы мышления, видения, бытия. Он так же обладает властью, неустранимо присутствуя в «медиаландшафте» (Appadurai 1996) и подпитываемом им коллективном воображаемом. Именно это присутствие является предметом моего внимания, когда я рассматриваю Париж в современной французской модной прессе.
В главе 2 также обсуждается роль моды в культурной экономике городов, тем самым
Flaubert G. Madame Bovary. Paris: Gallimard, 2001 [1856]. Цит. по рус. изд.: Флобер Г. Госпожа Бовари / Пер. с фр. Н. Любимов. М.: Художественная литература, 1981. В этом переводе опущена весьма важная с точки зрения авторской аргументации деталь: у Флобера Эмма не просто гуляла по воображаемому Парижу, но совершала покупки в столичных магазинах («faisait des courses dans la capitale»). –
