вешайтесь, так сказать, и проходите… Замерзли?
Надя. Да нет, ничего. Всё о'кей.
Отсебякин. Ой! Подморозило здорово, как и положено на Рождество. Крещенские морозы, однако же, бывают трескучие. На улице-то ладно, но если б они хоть автобус отапливали, а они экономят. Они теперь на всем экономят.
Надя. Кто – они?
Отсебякин. Власти. (Поспешно поправляется.) Нет, я имею в виду, конечно, местные власти. Да вы не стесняйтесь, садитесь. Убрано не тщательно, квартира, сами понимаете, холостяцкая. (Пауза.) А я лично дрожу не от холода, а от страха.
Надя. От страха? А чего это вы так боитесь?
Отсебякин. Сейчас-то уже не боюсь, а в загсе боялся. Вы разве не заметили, я, когда расписывался, рука сильно дрожала? Я обычно не сокращенно расписываюся, а полностью: «От-себя-кин». А тут «т» написал, «с» написал, а дальше рука вовсе не подчиняется, и я тогда просто крючок вывел какой-то.
Надя. Надо же! А в чем дело?
Отсебякин. Ну как же. Фиктивный брак, сделка, можно сказать, тщательно незаконная.
Надя. Подумаешь, незаконная. А кто сейчас по закону живет? Все воруют.
Отсебякин (осторожно). Я бы все-таки не обобщал.
Надя. А я и не обобщаю. Я просто говорю: все воруют. Потому что не своруешь, не проживешь. Я в торговле работала, там все воровали, перешла в салон красоты, и говорить нечего.
Отсебякин. Однако с мороза желательно разогреться. Как насчет чайку? Или кофе?
Надя. С удовольствием.
Отсебякин. А может, чего покрепче? Впрочем, вы, вероятно, водку не пьете?
Надя. Почему же? Я женщина современная. Я и бормотуху употребляю.
Отсебякин. Бормотуху? И часто?
Надя. Нет, не часто. Иногда. С Витькой.
Отсебякин. Кто это Витька?
Надя. Витька? Хахаль.
Отсебякин. Вы как-то выражаетесь не очень, я бы сказал, тщательно. Что значит хахаль? Можно ведь как-то иначе. Ну, допустим, возлюбленный.
Надя. Витька? Возлюбленный? Ха-ха. Насмешили. Возлюбленные сейчас только в театре бывают или в кино. Да и то из прошлого века.
Отсебякин. Хорошо, согласен. Возлюбленный – понятие, может быть, устаревшее. Можно сказать, например, ухажер.
Надя. Ой, что вы! Ухажер – это все же тот, кто ухаживает, а Витька… ну, в общем, хахаль.
Отсебякин. Ну вот закуска готова, можно и выпить. (Наливает.) Берите вот хлеб, лук, сырок плавленый. Мяса, к сожалению, никакого. Вчера за одесской колбасой сорок минут стоял, давали по полкило в одни руки, а мне все же не досталось.
Надя. В магазинах уже вообще жрать нечего.
Отсебякин. Я бы все же не обобщал. Временные затруднения, конечно, имеются, но мы этого не скрываем.
Надя. Вы-то не скрываете. Уж и скрывать нечего, всё пусто.
Отсебякин. Ну, ладно, об этом не будем. Выпьем. Я даже не знаю за… ну, в общем… будьте здоровы.
Надя. О'кей.
Чокаются, выпивают, закусывают.
Отсебякин. Что же этот ваш Витька – хороший человек?
Надя (удивленно). Витька? Вы что, смеетесь? Пьянь да рвань. В такси работал – человеком был. Потом за пьянку в слесари перевели на исправление. А там исправишься… Там чего-нибудь открутил – бутылка. Чего-нибудь закрутил – бутылка. Спивается народ.
Отсебякин. Ну, это вы вообще… знаете… не надо. Я считаю, беда не в том, что много пьют, а что мало закусывают. Ну, давайте еще?
Надя. О'кей.
Чокаются, выпивают, закусывают.
Отсебякин. Вообще, я считаю, в целом все идет нормально. Очень много построено всяких крупных вещей. Спутники летают. Октябрьская революция совершилась не зря. Если бы, скажем, не революция, вот я, Отсебякин, кем бы я был?
Надя. Ну, так бы и был Отсебякин.
Отсебякин. Не надо так. Критика в нашем обществе допустима, и мы ее приветствуем. Но она должна быть тщательно конструктивна. Недостатки, конечно, имеются. (Закусывает.) Скажем, я инженер-электрик. У меня одно изобретение, шесть рацпредложений, имею рекомендацию в партию, а вынужден идти на нарушение закона, потому что холостой. Так все и считают: Отсебякин – холостой, ему что. И если чего
