свисало какое-то подобие люстры с зажженными свечами, а всадникам, наверно, не было нужды скрывать своих лиц.
Тратить деньги Павлу совсем не хотелось, он попросил хозяина принести легкий ужин и воды, вместо предлагаемого вина. Всадники же очевидно собирались закатить страшную пьянку вкупе с обильным чревоугодием.
– Так ты говоришь, Иоанн набирает в армию всех подряд? – начал разговор один из них, – Мне не слишком-то хочется идти в бой рядом с каким-нибудь сарацином или египтянином. Терпеть их не могу, да и они меня, хе-хе.
– Но золото, которое предлагает Иоанн, заставляет позабыть об этих шероховатостях, – отвечал ему второй, на вид самый благородный, видимо, являющийся предводителем, – Я же не просто так вас позвал, нам уже отведено место в кавалерии, а там только наши.
– Выпьем!
– Выпьем!
Паше удавалось делать вид, будто его интересует только содержимое тарелки, но никак не разговоры о собираемой армии, чего нельзя было сказать о Мигэле, который прямо-таки не мог оторвать взгляда от центрального стола, казалось, его большие уши сейчас стали еще больше, и улавливают каждое слово, произнесенное всадниками. Павлу пришлось отвесить ему тумака и шепотом объяснить, что лишнего внимания привлекать не стоит.
Паше удалось подслушать, что армию собирает местный воевода, состоящий на службе у Императора, и идти эта армия собирается на подавление некого мятежа, возникшего на востоке Империи. Бои шли уже год, и армия требовала подкреплений, которые и собирались уже из наемников.
«Узнать бы, какой сейчас год, и как мне не попасть в боевые действия»: подумалось Паше. Он начинал паниковать, думая, что до Княжества будет не так просто добраться, тем более что в этой стране идет гражданская война.
Узнать дату Паше помог трактирщик, добродушный пухляк с блестящей лысиной.
– Девятьсот восемьдесят седьмой год от рождества Христова, тридцатое октября, вторник, – ответил он, – Да уж, в дороге часто забывается, какой сейчас день, и день ли вообще. Но я для того и работаю тут, чтобы помогать вернуть силы и память, знаете ли. Порой мои гости не знают даже собственных имен!
Паша усмехнулся трактирщику в ответ и спросил комнату для ночлега.
Если в княжестве, при первом его визите, Паша не смог понять, в какую эпоху он попал, то сейчас ошибки быть не могло, он в десятом веке. Как ему удалось понять, попал он в Византию, а значит, он вряд ли переместился в абсолютно иной мир, который никак не перекликается с тем, в котором он родился. Скорее он действительно попал в прошлое, которое по каким-то непонятным причинам не вязалось с историей, которую он изучал еще в школе. В конечном итоге, в заклинании присутствовала фраза, которую дословно можно перевести примерно так: «Пусть земля, на которой стою я сейчас, будет держать меня там, под открытым небом». Почему бы греческой земле, пусть даже паре сотен грамм, не оказаться где-то в чертах магического круга. Все-таки у Паши было недостаточно опыта, чтобы направить заклинание самому, а потому, вероятно, оно
