и сам мог догадаться. Что-то понял по настроению. Если вся охрана лагеря перебита, значит, монах стрелял первым. А первым он очень редко стреляет. Кто-то его спровоцировал.
– Похоже, что все так и было, – не рассуждая, согласился Динстон. – Но откуда взялись монахи? Пять человек, доложили мне.
– Это уже неожиданная новость. Вы сказали, что за ними установлено наблюдение.
– Какое наблюдение? Что могут эти недоноски – мулаты и метисы? Армия бежала. Кто знает, куда китайцы помчались на машинах. Аэропорт, вокзалы, гостиницы взяты под наблюдение. Но сама граница не очень-то перекрыта. Сейчас пока никто ничего не знает. Как обычно в таких случаях идет накопление информации.
Маккинрой задумчиво встал, не спеша подошел к карте. Долго смотрел район Парагвая.
– Сын природы. А мы просто практичные люди. Поэтому нам трудно с ним. Постоянное напряжение, которое испытывает он, подает в требуемый момент критические сигналы опасности. Это со многими происходит, но не каждый к ним прислушивается. Исчезает мгновенно. Никаких следов. Никаких хвостов. Даже своих братьев по духу не предупреждает. Но своим неожиданным исчезновением подает другим конкретный сигнал опасности. Для нас эта неизвестная китайская группа – неожиданная, и она более чем догадывается, что за Русом и за ними имеется наблюдение.
Динстон зло поглядывал в окно.
– Да. Я тоже об этом подумывал.
– А что тут думать? Это логика, вытекающая из одного в другое.
Полковник нервно передернул плечами, схватился за ручку, лежавшую на столе, обиженно загнусавил:
– Мы снова упускаем монаха. Мне обещали за него бригадного генерала.
Маккинрой бросил насмешливый взгляд на возбужденного Динстона.
– Полковник, объясните мне, почему его все еще желают ликвидировать?
– Ну почему сразу ликвид? Нейтрализовать. Он все еще многим крупно досаждает своим присутствием. Наверное, старые секреты.
– Секретов он не может знать.
– Мне почем знать? – Динстон отбросил ручку. – Руководству виднее. Я солдат.
– Полковник! – Эксперт чинно выпрямился, членораздельно отрекламировал, – сейчас вы получите от меня инструкции, что с этой минуты монах должен жить. И не подвергаться риску быть убитым. Вам ясна задача, господин полковник.
– Более, чем ясна, сэр. Мне в принципе все равно. – Со знакомой ностальгической грустью мямлил офицер.
– Никаких принципов, полковник. Это приказ. Не мой приказ. Я подчиняюсь, и вы подчиняйтесь, – жестко давил эксперт. – Нам необходимо снова выходить на монастыри. Воспитанник – наша единственная ниточка, которая в состоянии нам помочь. Вы поняли?
– Да, сэр.
– Полковник краснел, задыхался. Ему грустно подумалось, что генеральские привилегии уплывают от него в далекое туманное неизвестное. Он стушевался, съежился и замолчал.
