Вольке Костылькову о своих приключениях на чайной плантации в одном из заброшенных уголков Индии. Поверьте автору на слово, что Женя вёл себя там так, как надлежит вести себя в условиях жестокой эксплуатации юному пионеру.
Автор этой глубоко правдивой повести достиг довольно преклонного возраста и ни разу не обострил своих отношений с вице-королём Индии. Ему поэтому не хотелось бы испортить эти с таким трудом наладившиеся отношения. А рассказ Жени Богорада, совсем ещё юного гражданина Советского Союза, о том, что он видел в Индии, придирчивые дипломаты могли бы определить как вмешательство во внутренние дела жемчужины британской короны.
Аллах с ней, с этой жемчужиной! Вернёмся лучше к нашим баранам.
XVI. Опять всё хорошо
Примерно в то время, когда возвращавшийся ковёр-самолет был уже где-то в районе Серпухова, безутешные родители пропавших ребят снова собрались на квартире у Кружкиных и в тысячу первый раз обдумывали, что бы такое им ещё предпринять.
Чай в стаканах давно остыл. Разговор не клеился. Иногда кто-нибудь произносил со вздохом что-нибудь вроде:
– Подумать только, наш подрался как-то с ребятишками – они на него напали, он пришёл домой ободранный и расцарапанный. А я ему говорю: «Почему это на меня не нападают мальчишки?» Не правда ли, глупо?
И снова наступала томительная тишина. Похудевший за эти три дня Александр Никитич нервно шагал по комнате из угла в угол. Он так тяжело переживал исчезновение сына, что Татьяна Ивановна не выдержала наконец и сказала:
– Знаешь что, Шура: сходил бы ты в институт, проведал бы своих баранов. И для работы польза, и отвлёкся бы немножко.
Минут через десять после его ухода раздался телефонный звонок, и Татьяна Ивановна услышала в трубке неуверенный мальчишеский голос:
– Это квартира Кружкиных?
– Да, – ответила Татьяна Ивановна, – Кружкиных. А в чём дело?
– У вас здесь нет случайно кого-нибудь из Богорадов?
– Есть. А кто их спрашивает?
– Передайте им, пожалуйста, что их просит Женя.
– Какой Женя?
– То есть как это какой Женя?! Обыкновенно какой. Их сын Женя.
– Женечка, миленький, дорогой мой Женечка… – залепетала тогда Татьяна Ивановна в трубку. – Разве ты не утонул? То есть, боже мой, что это я говорю! Ну, конечно, ты не утонул. Как я рада, Женечка, что ты не утонул! А где мой Серёжа?
– Не знаю, – донёсся издали голос, – я его сам три дня уже не видел.
– Как же это так? – едва выдавила из себя, глотая слёзы, Татьяна Ивановна.
Но тут подбежал побледневший от волнения Николай Никандрович, вырвал у неё из рук трубку и закричал страшным голосом:
– Женька, это ты?
– А кто ж ещё?
– Где же ты, разбойничья твоя душа, пропадал?
– Я… я… я гостил у одного товарища… в Можайске…
– В Можайске?! – залился счастливым смехом Богорад- старший. – Ах ты, такой-сякой, по гостям разъезжать
