животного и уплывает, предварительно захватив с собой один-два сперматофора. Щупальце, извиваясь, рыщет в морских джунглях – ищет самку своего вида. Найдя ее, заползает к ней в мантийную полость, там сперматофоры «взрываются» и оплодотворяют яйца.
Осьминоги аргонавты. Вверху: Самка в выводковой раковине, наполненной яйцами. Внизу: две стадии развития полового щупальца самца.
Своим видом щупальце-путешественник напоминает червя с двумя рядами «ножек» – недоразвитых присосок. Не удивительно, что первые натуралисты считали это странное щупальце паразитом, живущим в мантийной полости самки аргонавта.
Известный французский анатом и палеонтолог Жорж Кювье принял мнимого паразита за самостоятельное существо и дал ему научное название Hectocotylus – «обладатель ста присосок».
Немецкий биолог Генрих Мюллер первым заметил, что гектокотиль – не паразит, а посыльный самца аргонавта, который с его помощью обеспечивает свое бессмертие в потомстве.
Мюллер писал, что гектокотиль настолько подвижен, что его трудно исследовать: постоянно извивается, дергается, переворачивается. Не мудрено, что Кювье принял его за червя! Часами гектокотиль активно плавает в воде, точно не обрывок щупальца, а самостоятельный организм. Он наделен очень сложной системой нервов, общая длина которых в десять раз превосходит размеры самого животного.
После небольшой экскурсии в аквариумы разных стран мира, где мы познакомились с основными способами размножения головоногих моллюсков, вернемся вновь к другу моему Мефистофелю, которого мы оставили в банке на берегу острова Итурупа. Но еще до того как он попал в банку, случились события, которые имеют непосредственное отношение к нашей с ним встрече. О них я и расскажу в следующей главе.
Как мы приехали
Олегу разбудил дед Афанасий. Он тряс его за плечо и говорил:
– Слышь, Олега? Да проснись, тетеря! Слышь… На карбасе экспедиция, снять надоть. Христофорыч еще в вечере людей ссадил, амуниция разная… – Петр Христофорович был капитаном китобойца «Добычливый». На баркас, который болтался на рейде, высадил он научную экспедицию. Нужно было доставить ее на берег.
Олега лениво сполз с верхней койки, сунул босые ноги в резиновые сапоги, накинул ватник на одно плечо и вышел из барака. Сильный ветер толкнул его назад. Олега пригнулся и шагнул навстречу сырой мгле. Мгла пахла водорослями, а соленые брызги оставляли на губах вкус моря.
Ну и погодка! Моря не видно и берега не видно. Вокруг туман, свищет ветер. Срывает гребни с волн, разбивает на миллиарды капелек и брызжет в глаза. А там, где океан, – гул стоит: «работает накат», как здесь говорят: прибой с грохотом бросает волны на скалы.
Олега вышел из-за угла конторы – сразу ветер рванул с него ватник. Океан заревел в тысячу глоток.
У слипа[21] ждали Олегу рабочие и Аркашка –
Слип – бетонированная покатая к морю площадка, по которой втаскивают убитых китов на берег.
