под хлороформенным наркозом удалены яички Шарика и вместо них пересажены мужские яички с придатками и семенными канатиками…»
– Чем? – поморщилась Марина. – Митя, пощади!
Борменталь обиженно засопел, но чтение вслух прекратил. Однако про себя читал с возрастающим интересом, постепенно приходя во все большее и большее изумление.
Наконец он вскочил со стула и обеими руками взъерошил себе волосы.
– Невероятно! Оказывается, это никакая не легенда! – он кинулся в кухню, схватил чашку, быстро налил себе половником компота из кастрюли, отхлебнул.
Марина с тревогой следила зa ним.
– Была такая операция! Собака стала человеком! – провозгласил Борменталь. – Это потрясающе!
– Дa что же в этом потрясающего, Митя? Собака стала человеком. Ты подумай. Кому это нужно? – возразила жена.
– Ты ничего не понимаешь в науке! – запальчиво воскликнул Борменталь. – Необыкновенная, потрясающая удача!
– Не понимаю, чему ты радуешься. Встретил мерзавца, который ухлопал твоего дедушку – и радуешься!
– Радуюсь победе разума! И тому, что деда нашел. Я же не знал о нем ничего… – Борменталь подошел к клавесину, откинул крышку. – Ничего не осталось, кроме вот этого! – он ткнул пальцем в клавишу. – Представь себе: были Борментали. Много Борменталей. Несколько веков! И вдруг одного изъяли. Будто его и не было. A?! Что это означает?
Борменталь сыграл одним пальцем «чижика».
– A… что это означает? – не поняла Марина.
– A это означает, что я бездарь без роду и племени! Даже сыграть на этой штуке не могу! – внезапно огорчился он и в сердцах захлопнул крышку. – Все надо начинать сначалa. Накапливать это… самосознание.
Раздался стук, в комнату просунулась голова Кати.
– Дмитрий Генрихович! Пандурин пришел, палец сломал.
– Об кого? – деловито спросил Борменталь.
– Об Генку Ерофеева.
– Сейчас приду. Обезболь пока.
– Дa чего его обезболивать? Он уже с утра обезболенный, – Катя скрылась.
Борменталь натянул халат, вдруг приостановился, мечтательно посмотрел в потолок.
– Эх, показать бы им всем…
– Кому? Алкашам? – не поняла Марина.
– Мещерякову и всем этим… нейрохирургам. Они еще услышат о Борментале!
И он молодцевато вышел из дома, хлопнув дверью.
– Мам, зачем мы из Воронежа уехали? – уныло спросила появившаяся из своей комнаты Алена.
Швондер сидел в пионерской комнате на фоне горнов, барабанов и знамен. Был он при орденах, гладко причесан и чисто выбрит. Перед ним сидели на стульях скучающие пионеры и бдительные учительницы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную
