авторы документальных фильмов заключили себя в тиски кем-то раз и навсегда определённого стандарта: они записывают интервью, как правило, дома, на фоне занавесочек, столиков, полочек… «Ну, также лучше, человек не волнуется, он вспомнит всё, что нужно». Вот именно – что нужно. Для режиссёра. И только на месте события, может быть, не так последовательно и стройно, он скажет вам – вот как на самом деле это всё было, да ещё припомнит такие детали, о которых и не вспоминал никогда.
Вот так всё и происходило в нашем фильме «Суровая осень», посвящённом битве за Москву. Со съёмочной группой мы отправились на последний рубеж обороны, в посёлок Луговая. Посёлок фашисты захватили, но пробыли в нём всего несколько суток – грянуло 6 декабря 1941 года, день нашего контрнаступления. Помнят ли в Луговой это время? Помнят, да ещё как! Галина Николаевна Антипина показала нам окно в своём доме. Окно, в котором сохранилось… пулевое отверстие! «Не может быть! Вы что, ни разу ремонт не делали?» «Много раз, но мама моя когда-то наказала: вот это стекло – не трогать. Пусть память останется о страшной осени, о тех, кто нас освобождал».
А вот двор Полины Сергеевны Скляр, она была совсем девчонкой в том 1941-м, но… «Глаза закрою – и он передо мной стоит, этот танкист. А было как? Когда наши отступали, один танк возьми и завались – вот там, на крутой обочине, видите? Ребята и так и этак – не могут поднять, а тут немцы подпирают. Командир говорит: уходите, а я здесь останусь, нельзя машину бросать. А ведь морозище какой стоял! Зашёл к нам погреться, сидит, а бабушка наша посмотрела в окно и говорит: так вот же военные опять здесь. Он глянул – немцы! Что было делать? Мы его скорее в подпол затолкали, где картошка была. И как раз эти и входят. Прямо у нас все эти дни и «гостили». А он там был, мы ему украдкой есть-пить давали». – «Неужели этот подпол и сейчас существует?» – спрашивает Инна. – «Показать? Пошли в дом».
Я мигаю оператору, но он и сам понимает, что камеру уж никак нельзя выключать. Полина Сергеевна отодвигает половичок, тянет за кольцо, из подпола стремглав выскакивает невесть как попавший туда котяра. «На всякий случай танкиста мы картошкой укрыли», – вспоминает Скляр. «А не страшно было, ведь если бы его обнаружили, вам точно было бы не сдобровать», – говорит Инна. – «Вот и танкист, когда прощался, так говорил. И обещал – жив буду, после войны приеду». – «Приехал?» – «Нет, не приехал, – вздыхает Полина Сергеевна и повторяет. – Вот закрою сейчас глаза и вижу его. Высокий, чернявенький…»
Жизнь, настоящая жизнь нужна на экране. А не рассказ о жизни. Ну, скажите на милость, что было бы, запиши мы это интервью в формате «говорящей головы» на нейтральном фоне?
В том же фильме «Суровая осень» есть и беседа с ветераном Виктором Ивановичем Наумовым. Когда мы с ним созванивались, он поначалу решил, что беседа эта состоится у него дома. «Да нет, извините, лучше поговорить прямо там, в посёлке Белый Раст, мы заедем за вами». – «Так это же здорово!» По дороге ветеран пытался рассказать про бои в этом самом Белом Расте, но Инне удавалось каждый раз сворачивать разговор на что-нибудь другое. Будущим журналистам это надо иметь в виду
