шея и удлиненная голова увенчанная веточками бузины лишь малость покоились на землице-матушке в бездействие. Впрочем, ужо в следующее мгновение хорек, развернувшись, напал на ползущую вблизи змейку, ухватив последнюю за хвост, вскинув ее кверху и мотнув тудыли-сюдыли. Отчего внезапно гад приоткрыл малешенький рот, и истошно завопил человеческим голосом:
– Спасите! Уберегите! Губят мене душегубцы таковые рассекие!
– Ктой? Когой? Иде губят? – гневливо вскликнул Бешава, все поколь таращившийся в куст, разыскивая в его глубинах духа сберегающего клады и яростно рыкнув, завершил реченьку чудным своим «шааак… шааак».
– Мене! Мене, Копшу, губят! Кые-то пришлые, чуждые, незнамые! – продолжил вельми мощно орать дух сберегающий клады, видно надеясь, что колток ему пособит.
Копша и вовсе единым рывком дернулся в бок, оставив в зубах хорька (а точнее Багреца) кончик своего хвоста и упал на оземь. Он переворотился туда-сюда, расплескивая в разные стороны опавшую хвою, травинки и кусочки почвы, да в том трепыхание опада и сам вроде как вспух в образе, став схожим с толстущей (хотя и короткой) змеюкой. Чешуйчатая кожа, на которой внезапно лопнула поперек и раздалась в стороны, да также сразу, как и опадающая крупинками земли лесная подстилка, скатилась вниз, показав находящегося внутри маханького (чуток пониже колтков) вельми худого человечка. Укутанного в какие-то рваные отрепья. Копша торопливо вскочил на свои тонюсенькие ноженьки, суетливо взметнул ручонками и огляделся. Понеже приметно стало его круглое лицо, днесь походящее на лягушачье с выступающими ярко-красными глазами, небольшим вертлявым носиком, выступающими скулами и тонкой трещинкой-ртом. Дух сберегающий клады еще чуточку медлил, а потом, сорвавшись с места, ринулся прямо к Алёнке, дабы суетливо нырнуть под подол ее долгой рубахи, прижаться к правой ножке, там, чай, только, и, намереваясь укрыться от буйных колтков.
И девонька того безобразия никак не ожидающая испуганно ручками всплеснув да дюже громко вскликнув, качнулась вперед-назад. И в лад с ней громко охнул мальчонка, точно желая в том беспокойстве поддержать сестрицу.
А округ земель тех, дремучих, покрытых могучими деревьями набирая мощь, восходило на небеса солнечное светило, кое завсегда в колеснице, запряженной неодолимыми огненными конями, выводил повелитель солнца бог Хорс, извечно, как и дотоль его отец Ра, отвечающий за благополучие всего живого в Яви.
Глава шестая. Справедливый судья леса
– Эт, чаво в моем бору вершится? – послышался неожиданно глухой голос, сопровождаемый хрустом ветвей, посему и сами вершины лиственниц в этом узком перелеске, словно проложенном между двумя рядами деревьев, значимо склонились. Тот ощутимый скрежет наполнил ближайшее обраменье прогалины, да вовсе внезапно самая мощная лиственница, стоящая подле детишек (по правую сторону от них),
