шелка, подойдет для завтрашней поездки… Надо будет только кое-где его подогнать.
Амалия улыбается, распоряжается, дает денег Якову, чтобы тот купил еды, раздает привезенные подарки, и весь крошечный мир, состоящий из четырех человек, начинает вертеться вокруг нее. И у Амалии странное чувство – словно она маленькая девочка, а играет во взрослую, и все ей поддакивают, все ее слушаются. И даже дядя Казимир только что торжественно поклялся, что больше никогда не будет играть в карты. Впрочем, подобные клятвы он и раньше давал чуть ли не каждый божий день.
– Мама, я так понимаю, что слугам мы тоже задолжали? – спрашивает Амалия вполголоса.
И тут же, на месте, вручает жалованье Даше и Якову. И не только за прошлые два месяца, но и за месяц вперед.
Даша вспыхивает как маков цвет и приседает.
– Ты меня выручила, – шепотом по-польски говорит Аделаида Станиславовна дочери. – У нас совсем дела были плохи… и она еще отказывалась брать… Золотая девушка! А мне было неудобно, ты же понимаешь… У нее ведь поклонник объявился. Ну куда это годится, чтобы девушка совсем без денег была!
– Что за поклонник? – спрашивает Амалия.
– Студент! – Аделаида Станиславовна делает большие глаза.
– Вот как? А она знает, что студентам запрещено жениться?
В Российской империи с учебой дело обстояло строго. Власти (надо признать, не без основания) предполагали, что ученье и семейная жизнь – две вещи несовместные, как гений и злодейство. Да-да, господа, будьте так добры, сначала одно, а потом другое…
– Конечно, знает, – говорит Аделаида Станиславовна. – Да он и не скрывал. Очень, очень приличный молодой человек. И Даша ему нравится, по всему видно, нравится. По-моему, у него серьезные намерения.
– Это хорошо, – роняет Амалия.
От горячей ванны по всему телу волнами расходится тепло. На кухне что-то сладострастно шкворчит, и оттуда доносятся восхитительные запахи. Да уж, их Даша – настоящее сокровище, даром что совсем молодая…
Дзынь – напоминают о себе часы в форме лиры на мраморной подставке. Амалия бросает на них рассеянный взгляд. Часы Аделаида Станиславовна всюду умудряется возить с собой, куда бы семья ни переезжала. Они старые, эпохи не то Людовика XV, не то Людовика XVI, и вроде бы даже не слишком красивые, но это одна из вещей, которая прилепилась к ним и упорно не хочет их покинуть. Аделаида Станиславовна уверяет, что часы принадлежали еще деду Амалии – Браницкому. Деду, у которого были такие же, как у нее, Амалии, карие глаза с золотистыми искорками.
А впрочем, какая разница, принадлежали ли часы ему или это только маленькая семейная легенда. Просто есть часы, к которым Амалия привыкла с детства. И помнила, что они стояли в комнате отца, потом перекочевали к ее брату Константину, а потом… Потом и брат, совсем молодой человек, и отец умерли от чахотки. Тогда-то для семьи настали трудные времена.
Однако часы остались. И там, где эти часы, – ее дом.
