противника быть не может…
Прапорщик положил руку на плечо офицера:
– Успокойся, Коль! Ничего уже не изменишь. А то, что ребята погибли… Так без смерти войны не бывает. Мы отходим!
Старший лейтенант взял себя в руки:
– Да. Давайте, но не кучей, а то постреляют вас духи как кроликов.
Бойцы отделения технического обслуживания во главе с прапорщиком Зайцевым бросились к ближайшей сохранившейся части дувала. Не всем удалось добежать до укрытия; вскрикнув, упал на полпути один из солдат. Зайцев метнулся было к нему, но Белоусов крикнул:
– Назад! За дувал! Оттуда огонь по склону. Я вытащу парня.
Прапорщик перемахнул через глиняный забор, и вскоре оттуда по южному склону ударили три автомата. Старший лейтенант посмотрел на лежащего метрах в пятидесяти от канавы раненного в ногу бойца. Тот корчился от боли. Расстрелять солдата с вершины или склона не составляло никакого труда, но «духи» не стреляли. Это объяснялось просто: они знали, что советские военнослужащие не бросали в бою ни погибших, ни тем более раненых. И ждали, когда на помощь подстреленному солдату выйдут его товарищи, чтобы сразу убить нескольких человек. Паскудная практика паскудной войны.
Белоусов увидел метрах в трех от солдата еще одну канаву. Не такую глубокую, в которой он находился в данный момент, но вполне пригодную для укрытия двух человек. Командир взвода крикнул раненому:
– Боец!
Тот взглянул на офицера глазами, полными боли и отчаяния. Белоусов достал боевую аптечку, показал раненому:
– Видишь эту штуковину?
Солдат кивнул.
– У тебя есть такая аптечка?
И вновь в ответ кивок.
– Достань ее, открой, извлеки шприц-тюбик с промедолом, вколи в ногу! Боль отступит. Соберись, я выскочу, подхвачу тебя, и перепрыгнем в соседнюю канаву ближе к крепости. Ты понял меня?
Солдат, морщась от боли, вновь кивнул.
Прапорщик слышал слова офицера. Он крикнул:
– Ты погоди, старлей, у меня есть дымовой заряд. Дым прикроет ваш бросок.
Белоусов ответил:
– И отрежет нас от «духов». А те как раз и подойдут с вершины. Нет, ничего пока не применяй! По сигналу прикрой нас.
– Понял!
Белоусов оглянулся на южный склон. Душманы перевели огонь на восточный фланг крепости, откуда по ним велся наиболее интенсивный и эффективный огонь. Старший лейтенант узнал почерк своих подчиненных. Они стреляли плотно и выборочно, стараясь каждым выстрелом поражать цель. И это получалось у них неплохо, что следовало из того, что по склону вниз скатились пятеро подстреленных «духов» и был сбит с вершины еще один гранатометчик. Не исключено, что за раненным солдатом следил какой-нибудь абориген, но медлить больше было нельзя. Белоусов махнул рукой Зайцеву и тут же, выпрыгнув из канавы, бросился к раненому. Странно, но по нему никто не выстрелил. Подхватив бойца, успевшего обезболить простреленную ногу, старлей втащил его в соседнюю
