style="font-size:15px;"> Виктор чуть помедлил, будто выслушивая ее внутренний монолог, потом сказал:
– Я так и думал! – и, обращаясь уже к таксисту, произнес: – Трогай, шеф!
Всю дорогу они молчали, хотя путь оказался неблизким. Кроме того, пришлось два раза постоять в пробках. Лариса сжимала и разжимала кулак правой руки. Она прямо чувствовала колючесть щеки Виктора, которому она непременно влепит пощечину, как только они выйдут из машины и та отъедет.
И когда такси, высадив их, тронулось с места, она с удовольствием размахнулась, но приятель Артура молниеносным выпадом перехватил ее руку и тихо сказал в ухо:
– А вот этого никогда больше не делай!
– Какого черта… – начала Лариса, но Виктор, крепко обняв ее за плечи, развернул к подъезду дома, где, видимо, жил. Можно, конечно, было бы посопротивляться, но на улице это показалось стыдным, особенно перед тремя старушками, которые сидели на лавочке у подъезда и с нескрываемым любопытством и напряжением следили за развитием событий. Лариса решила не тешить их взгляды. Не телевизионное «мыло», поди! Жизнь!
В лифте, который вез Ларису с Виктором на девятый этаж, они, все так же молча и почти не моргая, смотрели друг другу в глаза. Молодая женщина пыталась держать марку, но понимала, что уступит, потому что ей очень хочется уступить… подчиниться… Слишком долго выбирала она… Все выбирала: и мужчин, и качество отношений с ними, и их долговременность. Все всегда зависело от нее, от ее желаний и прихотей. Сейчас ее ни о чем не желали спрашивать, и это, черт возьми, нравилось ей… Как же это ей нравилось!
В квартире Виктор снял сумку с плеча Ларисы, повесил куда-то, а потом без всяких церемоний обнял ее. Она попыталась заглянуть в его глаза, но они уже закрылись веками со смешными ресницами, длинными, но какими-то растрепанными. В поцелуе этого странного человека Лариса задохнулась. Ей не хватило дыхания не столько от его длительности, столько от необычности ощущений. Раньше поцелуи казались ей просто обязательной частью программы, некой разминкой перед более значимыми действиями. Сейчас она вдруг поняла, что поцелуй может быть ценен сам по себе и не менее интимен, чем все остальное. Лариса оторвала свои губы от губ Виктора и теперь уже смогла заглянуть в его глаза. Они были темны и горячи. Они каким-то чудом будто все знали о ней, о ее желаниях и мыслях. А если так, то нет смысла даже пытаться что-то скрыть от этого человека. Лариса захлестнула шею Виктора руками и сама прижалась к его губам. Ей хотелось повторения. Ей хотелось опять почувствовать остановку дыхания и вместе с этим, наверное, и остановку времени. Люди же не могут не дышать… Разве только если мгновение остановилось… То самое, которое прекрасно…
Что происходило дальше, Лариса потом никак не могла вспомнить в подробностях. Все слилось в единое жаркое действо, когда трудно понять, где собственное тело, где мужское, день на дворе или ночь, какое нынче число и надо ли идти на работу. Когда Лариса наконец снова смогла себя осознать, за окном налилась
