воинами, сколько торгашами. На соли и меди, серебре и свинце, добываемых в невысоких выветренных горах.
Чем кончались старые войны, виконт не помнил – история и землеописание наследника Валмонов никогда не занимали, – но о том, как попасть в осажденный Фельп, Марсель задумывался. Тридцать тысяч болтавшихся на берегу врагов его весьма беспокоили. В осажденный город пробьется только сильная армия, но Савиньяк подоспеет не раньше осени. Валме с сомнением посматривал на Рокэ, невозмутимо покачивавшегося в седле. С Алвы станется бросить лошадей и пробраться в город ночью сквозь вражеские позиции. Марселя подобное приключение не вдохновляло абсолютно.
– Бенито, – Валме постарался, чтоб его голос звучал как можно спокойнее, – вы полагаете, дорога в город свободна?
– Конечно, – заверил фельпец на урготской службе, – ее так просто не перережешь. Увидите сами, не хочу портить удовольствие рассказом.
– Удовольствие?
– Прибрежная Стена по праву считается чудом. – В голосе офицера слышалась законная гордость. – Она идет от Веньянейры до города, прикрывая дорогу слева, а справа нас защищает море.
Валме уже ничего не понимал. Если враги высадились на берег в одном месте, кто мешает им высадиться в другом и перерезать тракт?
Фельпский ургот рассмеялся:
– Гадаете, почему дожи с двух сторон не лезут? Да потому что на западе кошки с две высадишься: и рифы тебе, и мели, и зыбуны, да еще и дозоры стоят. К Фельпу иначе как Приморским трактом с суши не добраться…
– А чего они стену не ломают?
– Не готовы. Ничего, пусть копаются, чем дольше, тем лучше. Конечно, до осени, когда подойдет армия, они не провозятся, а жаль…
Тут пришел черед улыбнуться Валме. Алва не для того загонял лошадей, чтобы ждать Савиньяка. Ворон что-то задумал, а значит, будет весело. Скрывая усмешку, Марсель уставился на ухо собственной лошади. Он немного успокоился насчет дороги, и жара, отступившая не то чтоб перед страхом, но перед обоснованным беспокойством, взяла свое. Виконт не знал, что хуже: беспощадная ярость солнца или вязкая духота, изливавшаяся из низких густых облаков, и не думавших облагодетельствовать путников дождем.
Облака были такими же обманщиками, как и проклятые озера, которые отряд никак не мог миновать. Издали вода казалась обычной, но не годилась ни для питья, ни для купанья, а в темных глубинах не плескалась даже самая завалящая рыба. Умом Марсель это понимал, но любоваться на блестящую водную гладь и изнывать от жары и жажды – увольте!
Неожиданно Рокэ Алва поворотил коня к одному из озер, на взгляд Марселя, ничем не отличавшемуся от других. Герард, разумеется, увязался за своим монсеньором, хотя проявленное маршалом любопытство по такой духоте было лишним. Кэналлийцы и адуаны придержали своих лошадей, не собираясь трогаться с места, а вот урготы забеспокоились. Бенито пришпорил жеребца и помчался наперерез Рокэ, Марсель за какими-то
