начали расходиться. Мужчина сбежал по ступенькам и направился к выходу из зала. Тут я и перехватила его:
– Извините, мне нужен Викентий Самуилович…
– Я – Викентий Самуилович. А вы, простите, кто?
– Я внучка Аристарха Владиленовича. Он вам звонил…
– А! Да! Как же, помню. У меня есть полчаса. Кофе не хотите?
Мы с главрежем прошли в театральный буфет и сели за отдельный столик. Взяли по чашке кофе и по пирожному. Викентий Самуилович был человеком лет шестидесяти, невысоким, плотным, лысоватым. Он посмотрел на меня добрыми карими глазами и спросил:
– Так о чем вы хотели поговорить со мной?
– Викентий Самуилович, я хотела расспросить вас о недавно умершем артисте вашего театра, Виноградове.
– Да, да, такая потеря для театра! Такой артист! Такой человек! Ах, какая потеря! Какое несчастье!
Когда восклицания и ахи закончились, я спросила главрежа, как он мог бы охарактеризовать Виноградова.
– Как человека или как артиста? – уточнил он.
– Как человека.
Викентий Самуилович горестно покачал головой:
– О Валентине я могу сказать только хорошее, только хорошее! Он был порядочным человеком. На репетиции никогда не опаздывал, даже больной приходил, чтобы товарищей не подводить. Дружил он с Федором Мыльниковым. Не конфликтовал практически ни с кем и никогда. Знаете, артисты – они такой народ… Очень ранимый, чуть что не так – обижаются. Одним словом, творческие люди! – повторил он слова моего деда. – А Валентин умел вести себя так, что и сам никого не обижал, но и на шутки коллег тоже не обижался. А шутки у нас иной раз бывают недобрые…
– Ему никто… не завидовал?
– Вообще-то, если честно, завидовали. У Валентина ведь были все ведущие роли! А что? Он – высокий, видный. Колоритная фигура, я бы сказал. Вот Дедом Морозом его с удовольствием брали, да и у нас на елке тоже он дедморозил. С тех пор как артист Ермолаев на пенсию ушел – лучшего Деда Мороза, чем Валентин, найти было трудно.
– А вот я слышала, что Виноградов боялся всякой взрывотехники?
– Это да. Не то чтобы боялся, но как-то… опасался, что ли. Во всяком случае, не любил ее, это точно. Когда мы всем коллективом Новый год отмечали, у нас тоже всякая такая фигня была: фейерверки, петарды… Помню, кто-то из ребят Валентину пытался одну такую штуку дать, на, мол, пальни! Тот не взял, просто тихо отошел в сторону.
– Почему он так опасался взрывотехники, не знаете?
– Слышал, что что-то там с его братом в детстве произошло из-за такой вот штуковины. Руку, кажется, ему обожгло.
– Оторвало пальцы, – подсказала я, – причем на глазах у Валентина.
– Ой-ой-ой… Какая неприятность! Так вот почему он опасался! Теперь понятно.
– Викентий Самуилович, больше вы мне ничего не можете о Валентине рассказать?
– Да, наверное, нет. Жалко хорошего человека – что тут еще
