и «центральную магистраль» армии Холлидта, но пока на след «Кёнигстигров» не напали. Однако установили, что город и станцию Раздельная обороняют 258-я и остатки 335-й пехотных дивизий и охранные части немцев; станция забита железнодорожными эшелонами.
…Идут и идут казаки, навалившись грудью на упругие порывы дождя и снега. Идут, подавшись вперед, словно в атаку. Шаги короткие, усталые. В них вкладывается вся сила, вся воля. Идут километр, второй, третий… идут вслед за передовыми частями, неотступно преследующими противника.
Еще десяток километров будет длиться эта своеобразная «атака». А в каждой атаке случаются потери. Вот автомашина юзом скатилась в овраг, и уже не вызволить ее оттуда. Орудие успели отцепить. Его из последних сил волокут на руках метр за метром. У обочины дороги с непокрытой седой головой стоит казак, прощается с конем. Он снимает с себя бурку и кладет ее на бездыханную грудь боевого друга. И никто не осмеливается сказать ему слова осуждения или упрека. Казаки понимают: в этом жесте, подсказанном душевной болью, человеческая дань нестерпимым тяготам и смерти, принятым боевым другом казака.
…Большак подходит к Раздельной с северо-востока. С севера, прижимаясь к железной дороге, на исходный рубеж атаки выдвигаются соединения 4-го гвардейского Сталинградского мехкорпуса. Вдоль шоссе – гвардейские кавалерийские дивизии кубанцев. Мы стоим у балки и ждем, когда полковник Гадалин выведет свои полки на исходный рубеж, правее большака. Вдоль лесопосадки должна развернуться дивизия Головского, а против южной окраины – гвардейцы Тутаринова. Но для выхода на исходный рубеж ему потребуется больше времени, чем Гадалину.
Из пологой балки показались спешившиеся казаки. Они почти карабкаются вверх, зло дергая за повод коней. Один из командиров подходит к нам и представляется:
– Командир дивизиона капитан Левченко. – За ним другой: – Командир эскадрона старший лейтенант Куев.
Полки 9-й гвардейской кавдивизии тоже вышли на исходный рубеж атаки. Прибывший от генерала Головского офицер связи доложил, что и его дивизия ждет сигнала атаки. Подошел командир головного 36-го кавполка подполковник Ориночко.
– Почему остановились? – спросил я, хотя сам видел почему.
Усталые казаки, воспользовавшись паузой, начали устраиваться, кто как мог, чтобы несколько минут вздремнуть.
В установленное для атаки время части оставались на своих рубежах. Бойцы не в силах были сбросить с себя тяжкие оковы предельной физической усталости. «Если их двинуть в атаку в таком состоянии, – подумал я, – внезапности не получится и много появится вдов и сирот в кубанских куренях». Но чем встряхнуть души казачьи, чем снять с них смертельную усталость? В таких случаях есть лишь один, но проверенный и верный выход.
Я повернулся к подполковнику Ориночко и отдал приказ на атаку. И через мгновение по боевым порядкам прокатился
