ногой. Его рука отпустила меня. Вбежав в комнату, я тут же набрала по телефону сто двенадцать.
– Полиция. Что у вас случилась?
– Помогите, он меня убьёт! – крикнула я в трубку.
– Мисс, пожалуйста, успокойтесь. Кто вас собирается убить?
– Итон! Прошу, поторопитесь!
– Скажите ваш адрес.
– Адрес, адрес, – соображала я. – Боже мой, какой у меня адрес. Я не помню. Ах, да…
– Патруль уже выехал.
– Давайте, побыстрее, – плакала я в трубку.
– Мисс, вы ещё там? Не бросайте трубки, – просил на другом конце провода женский голос. – Вы в безопасности?
– Хотелось бы верить!
Прошла вечность, прежде чем я услышала вой полицейских сирен. В дверь постучали:
– Мисс, вы там? Откройте полиция.
– Вы точно из полиции? – не верила я.
– Да, мисс.
Я словно из последних сил, дрожащими руками открыла дверь и, не устояв на ногах, упала прямо на руки мужчине в форме.
– Мисс, вы как? – полицейский, поддерживая меня, посмотрел мне в лицо.
– Где он? – голова моя кружилась.
– Кто?
– Итон!
– Мы нашли только девушку, внизу в комнате. Она без сознания.
– Келли! – что есть силы, крикнула я. – Келли! Что с ней? Он её убил? Да? Ну, отвечайте! Что с ней? Келли!
– Успокойтесь, мисс! Успокойтесь, – пытался удержать, вырывавшуюся меня, полицейский. – С ней всё в порядке. Она просто «под кайфом».
– Под каким «кайфом»? Каким «кайфом»? – кричала я. – Она не наркоманка! Келли! Келли!
– У неё наркотическое отравление. «Скорая» её уже забирает.
– Келли, – я заплакала, уткнувшись в мундир офицера.
На следующий день я забирала Гейт из больницы. Она была сильно бледна и выглядела очень несчастной. Я взяла такси.
– Тара, ты написала в полицию заявление на Итона? – спросила она слабым голосом.
– Да, написала.
Как только мы перешли порог нашей квартиры, она бросилась передо мной на колени и, хватая и целуя мои руки, запричитала:
– Тара, прошу тебя, забери заявление! Забери заявление!
– Келли, ты что? – я опустилась рядом с ней. – Он же чуть не убил и тебя и меня! Наверное, и с Горацио тоже расправился!
– Это бездоказательно! Он не трогал твоего кота! – в глазах Гейт стояли слёзы. – Забери заявление, прошу! – в её голосе было столько отчаяния. – Я люблю его! Понимаешь, люблю.
– Я не могу это сделать!
– Тара, я люблю его. Люблю! Забери заявление, – покачиваясь, продолжала она. – Мы уедем в Лондон, у нас всё будет по-новому. Он обещал мне.
– Когда это он тебе обещал?
– Он звонил мне в больницу.
– Ты соображаешь, что говоришь? – я
