поступил о-о-очень плохо!
Наступило оцепенение, а чуть позже тело охватил страх, от которого нельзя было укрыться. Голос родителя прозвучал строго и однозначно.
«Что я наделал! Как только мог приступить запрет и забыть отцовские предостережения!» – мысли Рика хаотично закружились по кабинету, насмехаясь над юношеской неосмотрительностью.
«Зачем я только зашел сюда?! Зачем?!»
В поисках оправдания, Рик не смог поймать ни одного весомого. И в этот самый момент хаотичные мысли нарушил громкий голос кота: тот либо зевнул, либо мяукнул от удовольствия, но эффект удался на славу. В мгновение ока Рик пришел в себя, осознав, что находится в запретном кабинете совершенно один. При всем уважении к мистеру Титу, тот был не в счет. Голоса куда-то исчезли, а на душе стало легко и спокойно.
Рик прислушался к тишине, заозирался по сторонам. Все выглядело как прежде. Еще в те времена, когда мистер Лиджебай в легкой задумчивости склонялся над чистым листом бумаги и, зажигая несколько свечей, чтобы отступила тьма, начинал писать, в такие часы дом окутывала сокровенная тишина, которую не смел нарушить даже дотошный посыльный, частенько доставлявший старшему Джейсону небольшие свертки. Что было внутри, Рик не знал, но судя по реакции отца, содержимое являлось довольно ценным. Но даже этот факт не давал посыльному права беспокоить мистера Лиджебая, когда тот начинал свой кропотливый труд. В один из таких неудачных визитов, получив посылку, создатель запретов спустил бедолагу с лестницы, оставив без чаевых. Тогда, тайком наблюдая за решительными действиями отца, Рик в очередной раз отметил, что совершенно не знает его. Мистер Лиджебай – худощавый и слегка сгорбленный учитель словесности, пожелавший довольно рано уйти в отставку и коротать старость среди пыльных томов библиотечной коллекции, не уставал поражать своего сына порой эксцентричными, но весьма решительными действиями. Для окружающих покладистый и мягкий, в один миг он мог вспыхнуть, словно вулкан, становясь настоящим стихийным бедствием.
Рик так и не решился сесть в глубокое обитое темной кожей кресло, а остановился возле стола. Письменные принадлежности находились на своих местах – педантичность была еще одной особенностью Джейсона-старшего. Гусиное перо, воткнутое в песочницу, стояло ровно посредине стола; чернильница из сандалового дерева располагалась чуть правее – возле стопки бумаг, а фамильная печать семейства Джейсонов – в левой. Ну а инструменты для заточки перьев, как всегда, лежали поблизости.
Рик протянул руку и сразу одернул ее. Дымка запрета все еще витала над рабочим местом, пристально следя за исполнением бесчисленных правил.
Мистер Тит равнодушно наблюдал за юношей, делая вид что дремлет. Но Рик чувствовал – зоркие кошачьи глаза контролирую каждое его движение. Он недовольно поморщился и повернулся к животному спиной. Не хватало еще, чтобы какой-то там кот диктовал ему свои условия. Эдакий душеприказчик мистера
