цитадели.
Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз мать обратилась к ней лично, а не через слуг, как бывало раньше.
С сожалением взглянув на свои испорченные вещи, Валентина собрала их с горячего песка и не без грусти забросила в один из горящих фонтанов, что являлись гордостью матери. Огонь жадно поглотил дарованную ему пищу, треща искрами благодарности.
Отряхнув длинную кожаную юбку с бахромой, Валентина взглянула на уходящую высоко в ржавое небо цитадель, черный камень которой лоснился, будто истекая потом в подобной жаре, к которой местные жители были привычны. Оконные проемы, замощенные пузырчатыми стеклами, казалось, сочились кровью, отражая изобилующий в этом мире красный свет. Родившись и прожив двадцать лет здесь, Валентина не знала другого дома, равно как и более доброго обращения к себе. Не решаясь заставлять мать ждать ее, Вал поспешила к крутому крыльцу. Казаться незаметной было благословением в подобном месте, но если тебя все же заметили, то остерегайся вызвать еще больший гнев, чем обычно – одно из правил Ада.
Скользя тенью по длинным коридорам с высокими сводчатыми потолками, Вал не глядела по сторонам, зная наизусть каждый уголок родного дома. Еще в детстве она могла прятаться лучше всех, становясь абсолютно невидимой, чтобы старшие сестры не выместили на ней очередной свой всплеск злобы. Наблюдая издалека, она училась борьбе, когда обучали старших детей. И когда пришла ее очередь, она стала лучшей из всех. Может лишь по этой причине мать терпела ее? Однако, всякий раз видя новые картины, что выходили из-под кисти Валентины, казалось, что Абадонна отдаляется от нее все дальше. И как бы то ни было, королева велела развешивать творения младшей дочери по всему замку. Но не в качестве предмета любования, а в назидание остальным, что не стоит выделяться из общей толпы столь постыдным качеством, как творческая жилка. В Аду таким нет места.
2
Кое-как пригладив рукой непослушные локоны, Вал пыталась унять дрожь пальцев, неслышно подступая по мрамору пола к огромным сводчатым дверям в тронный зал. Стража даже не взглянула на нее, когда девушка робко скользнула внутрь. Комната была огромной и больше походила на пещеру своим мрачным видом и подавляющим величием. Необтесанный камень стен рельефно обрамлял пространство, где ежедневно проводились приемы и балы, начинаясь каждый раз благопристойно, с церемоний, танцев и фуршета, но заканчиваясь всегда одинаково – бурной оргией. Да, таковы были фурии. Сладострастие у них в чести даже больше, чем свирепая жажда крови.
У дальней стены в сиянии черных высоких свечей, что стояли прямо на полу, располагался массивный трон ее матери, напоминавший больше по своему виду кушетку, оббитую красным бархатом и золотой парчой. Но сейчас это сие царственное ложе, что обычно мать делила с тем или иным любовником, пустовало.
Абадонна стояла в окружении своих
