не сможем по финансовым причинам) покупать те дорогие лекарства, которые она будет назначать, то она за результат не ручается. Мы, разумеется, сказали, что будем покупать все, что она скажет.
Дед восстанавливался тяжело. Лежал, как овощ, и ничегошеньки не соображал!
Не помню уже даже, откуда, но откуда-то вдруг с биодобавкой «Биоланом» и другой продукцией «Счастья Жизни» возникла женщина, которая нам всю эту продукцию и посоветовала, сказав, что результат обязательно будет. Так и случилось. Стали давать деду и «Счастье жизни» тоже.
Самое удивительное, что заговорил он первый раз не у свекрови или Татьяны, Сашиной сестры, а у меня. Я сама была в шоке. Кормила его с ложечки кашей и вдруг он что-то сказал. По-моему, это было слово «ещё», да сейчас это уже и не важно. Главное, что после этого первого осознанно сказанного слова Сергей Михайлович пошел на поправку и практически полностью восстановился.
Когда Лариса Вячеславовна увидела его, делающего свои робкие, несмелые первые шаги с палочкой после долгого пребывания в горизонтальном положении, она была очень удивлена и сказала:
– Ну вы, Ивановы, даете. Сильная семья. Сначала ребенка на ноги поставили, теперь вот деда.
Действительно, про то, как наш дед исцелился от инсульта и из овоща превратился в абсолютно адекватного, нормального человека, впору написать отдельную книгу, но это уже совсем другая история.
***
После того, как Анюта побывала в стационаре с гайморитом, воспитатели в детском саду очень настороженно отнеслись к тому, что она вернулась, переживали, боялись принимать ее обратно, даже потребовали справку о том, что ей можно посещать детский садик. Мне пришлось поехать в стационар, наш лечащий врач, Пашкин Владимир Алексеевич, прямо на выписке написал синей шариковой ручкой о том, что Анюте пребывание в детском дошкольном учреждении не противопоказано. У меня до сих пор сохранилась эта выписка. Только после того, как я ее принесла в детский сад, воспитатели успокоились и перестали переживать.
Анюта летом 2004 года
Глава 4. В первый раз – в первый класс
Вообще, я всегда была за то, чтобы Анюта считала себя нормальным ребенком. Она училась до 9 класса в обычной средней школе, в обыкновенном классе. Правда, пошла она в школу чуть позже, но так поступают и родители многих здоровых детей – отдают ребенка, родившегося осенью, в октябре или ноябре, в школу не со своим возрастом, а на год позже, то есть не в 7 лет, а в 8. В сентябре такому ребенку еще семь лет, как и всем, а через месяц-два он становится старше своих одноклассников почти на целый год.
В школе подруг у Анюты сначала не было. Но к окончанию школы их было много везде – и в музыкальной школе, и в общеобразовательной. Когда мы начали задумываться о школе и о том, в какую школу отдавать Анюту и когда – в 7 лет или в 8, мы, посоветовавшись
