и(или) контролируется бизнес-элитой). Для описания и объяснения взаимоотношений, сложившихся между группами региональной элиты в последнее десятилетие, была добавлена «модель торга». Кроме того, авторы обстоятельно описывают динамику, основные формы, ресурсы и методы влияния региональных акторов на внутриэлитные взаимодействия, на отношения с акторами федерального уровня. Достоинством их работ является глубокий анализ неформальных практик, сложившихся во внутриэлитных взаимоотношениях, что позволяет получить реальную картину власти в регионах, часто существенно отличающуюся от той, которая представлена в официальном дискурсе и нормативных документах [Лапина, Чирикова, 1999; 2000; 2002; Лапина, 1998; Чирикова, 2007а]. В последующих работах А. Чириковой тема неформальных практик становится ключевой и получает дальнейшее развитие [Чирикова, 2010; 2012; 2014; 2015].
Существенный вклад в понимание взаимоотношений между основными акторами в регионах также внесли Андрей Дахин [Дахин, 2002; 2003; 2009], Наталья Зубаревич [Зубаревич, 2002; 2003; 2005], Алексей Зудин [Зудин, 2005], Антон Олейник [Олейник, 2010], Денис Лев [Лев, 2008; 2009], Екатерина Копаева [Копаева, 2013] и другие исследователи.
В этом же направлении плодотворно работают исследовательские группы, возглавляемые Владимиром Лельманом [Россия регионов, 2000; Лельман и др., 2002; 2008; Лельман, Рыженков, 2010]; при этом в фокусе внимания оказываются институциональный дизайн и процессуальные характеристики городских и региональных режимов. Проекты опираются на солидный теоретический фундамент и модели, синтезирующие международный опыт изучения городских режимов и особенности российского социального, политического и культурного контекстов. Эмпирические исследования проводились на уровне и города, и региона; первые исследования затрагивали период 1990-х годов, в более поздних исследованиях были изучены текущее состояние и тенденции развития городских режимов, что позволило сделать интересные сравнения локальных политических практик на разных этапах развития политической системы российского общества. К изучению режимов в российских городах и регионах обращались и другие исследователи [Борисов, 1999; Кузьмин, Мелвин, Нечаев, 2002; Лев, 2006]. Следует отметить, что их концепции политического режима отличались от зарубежных аналогов [Луровский, 2009; 2013а]. В силу специфического характера российского общества многие авторы предпочитают использовать «универсальное» определение политического режима, не связывающее его с четко очерченным набором конкретных характеристик, что, по их мнению, расширяет возможности классификации режимов. Обычно под режимом понимается совокупность акторов политического процесса, институтов политической власти, ресурсов и стратегий борьбы за достижение и(или) удержание власти [Россия регионов, 2000, с. 20]. Подразумевается, что режим есть в каждом регионе и он может изменяться. В качестве важнейшего основания классификации режимов обычно рассматриваются степень концентрации власти в регионе (моноцентрические и полицентрические
