на разных континентах – от Латинской Америки до Юго-Восточной Азии, Южной Италии, России и др. [German, 2010а, р. 2]. Субнациональный авторитаризм – это «локальный режим, в котором местные государственные структуры захвачены отдельными местными индивидами, семьями, кланами, кликами или организациями, которые обладают возможностями и ресурсами государства и используют их в условиях отсутствия демократического контроля, электорального вызова и правления закона» [Sidel, 2014, р. 163]. Локальные элиты «вынуждены выстроить механизмы удержания власти независимо от электоральной поддержки и преференций избирателей; и они должны действовать таким образом, чтобы предотвратить “враждебные поглощения (hostile takeovers)” со стороны политических акторов национального уровня. Их стратегии включали установление (1) монопольного контроля над политикой и управлением на субнациональном уровне с помощью использования местных “политических машин” и (2) эффективного “контроля границ”, который предотвращает подрыв этого контроля “сверху” (акторами национального уровня)» [Gel’man, 2010а, р. 3]. С их помощью система субнационального авторитаризма обеспечивает контроль над командными высотами в местной экономике и ограничивает экономическую автономию и возможности граждан.
В 2000-е годы политические и институциональные изменения, и прежде всего кооптация полуавтономных местных режимов в иерархическую вертикаль власти, привели к появлению «дуальной модели субнационального политического управления», соединяющей в себе элементы субнационального авторитаризма и кланового капитализма, что отчасти отражало тенденции, присущие некоторым странам третьего мира и позднесоветским практикам территориально-политического управления [German, 2011].
Понятие кланового капитализма (crony capitalism) [Kang, 2002; Li, 2009; Sharafutdinova, 2011; Gel’man, 2010c; Algerica, Tarko, 2014] обозначает модель капиталистической экономики, в которой успех бизнеса зависит от персональных отношений между бизнесменами, политиками и чиновниками. Некоторые экономические элиты получают привилегии (дешевые кредиты, налоговые послабления, выгодные тарифы, лицензии и другие формы помощи со стороны государства); тем самым распределение благ более зависит не от рыночных механизмов, а от публичной власти. Государство гарантирует неуязвимость определенных (избранных) групп собственников; в обмен на это бизнес платит ренту в пользу государства и его представителей. Таким образом, тесные неформальные отношения, складывающиеся между экономическими и политическими элитами в процессе принятия решений, в значительной мере обусловливают их взаимную выгоду в ущерб интересам большинства населения. Клановый капитализм получил распространение в Латинской Америке, Юго-Восточной Азии и на постсоветском пространстве.
При описании, анализе и объяснении властных практик мы используем традиционную концепцию власти как способности и возможности субъекта навязать волю объекту («власть над») [Ледяев, 2001, с. 25–88; Gohler, 2009, р. 27–39; Hearn, 2012; Stone, 2012, р. 11–28]. Субъектами власти в нашем
