строчек, выведенных на белом листке бумаги. Я стараюсь на него не смотреть, но глаза то и дело возвращаются. Это чертовски раздражает. Я заострила взгляд на его рубашке, расстегнутой на три пуговицы, давая мне увидеть поросль волос и широкую грудь, вздымающуюся из-за глубокого дыхания.
В этот момент он казался очень напряжённым и внутренне разъярённым. Правда, кажется, эта злость была направлена на меня.Закончив чтение, он как-то сразу изменился в лице и поднялся с места, откинув лист в сторону. Сложил руки под грудью, отчего мышцы на руках вздулись и обозначились буграми, грозящими вот- вот разорвать ткань.Ощущение, что он ещё больше закипел и возненавидел меня. Да уж, перспектива работать рядом с ним, уже не кажется настолько приятной. Даже плевать, что он выглядит как греческий бог , характер у этого мужчины не подарок.
–Если хочешь работать у меня, придется сменить одежду и перекрасить волосы.– Что ? А это зачем?
Я была крайне удивлена его поведением.
Я свои волосы безумно люблю, и никогда ничего с ними не делаю, разве что концы подстричь, раз в три месяца.
– Не нравятся условия, твое право, но либо так, либо никак.
– Хорошо, когда я могу приступить к работе?
– Завтра в восемь утра, и без опозданий. Моя помощница введёт вас в курс дела.
Я лишь показательно фыркнула, и развернулась к нему спиной, но тут же услышала какую-то возню и грохот.
Обернувшись, я увидела, как со стола посыпались все канцелярские принадлежности, и свирепое лицо теперь уже моего начальника. Да уж, вот тебе и три дня. Кажется, задача соблазнить эту скалу будет не легкой. Как только всё закончится, пожалуй, отправлю ему фото своего среднего пальца с какой – ни будь левой страницы. Надо же до такого додуматься? Перекрасить мои волосы.
Этот садист еще не знает с кем связался.
Глава 4
– Полина, ты что с собой сделала? – Кричит крестная Наташа и делает большие глаза, приближая своё лицо к камере, да так, что в моём телефоне сейчас видны только её зрачки.
Мы разговариваем по видеосвязи, это, своего рода, ритуал. Ровно в девять вечера я должна звонить домой, и если опоздаю на пять минут, они начнут бить тревогу.
– Вера, ну где ты там застряла? Беги скорее сюда, посмотри, что эта засранка учудила.
Я возвожу свои глаза в потолок и слышу, как в другом конце комнаты прыскает в кулак Вадик.
Его я никогда не показываю им и говорю, что живу одна, так как мама и крестная мужененавистницы. По-другому говоря, феминистки. Весь мужской пол для них – это стадо баранов. И ладно бы просто тихо ненавидеть и на этом всё, но нет, их главная цель, это заразить этим вирусом всё больше народа, и меня в том числе.
– Полина! Ты бы ещё в чёрный цвет свои волосы перекрасила? Вот говорила же тебе Наташа, нельзя её одну в большой город отпускать.
– Так, тихо.
Обе пытались запихнуть в камеру свои носы, отталкивая друг друга, чтобы получше меня
