его наказание?! Так что, с одной стороны, подписать такое согласие означало заслужить неуважение и презрение ЗЭКов, с другой – не подписать его означало отказаться от работы, что является грубым нарушением порядка отбывания наказания с занесением в личное дело. И тогда ни о каком УДО (условно досрочное освобождение) можно было даже не думать. (Тогда я еще был наивен, как ребенок, и всерьез надеялся на УДО).
Подошла моя очередь, и я со всеми этими противоречивыми мыслями, направился к мусорам, решив ориентироваться на ходу. Конечно, меня сопровождало некоторое беспокойство в душе. Беседа с óпером и Марданлы прошла на удивление быстро и легко. На вопрос о жизни на воле я рассказал все как есть. Что я ученый, имею высшее образование МГУ, по специальности биохимик-вирусолог, свободно владею английским языком, женат, дочери всего три месяца. Все это я произнес, как пулемет, быстро, как будто по бумажке, отчего они оба слегка опешили. Несколько мгновений они со скрипом обрабатывали полученную информацию, удивленно глядя на меня. Стало понятно, что среди их подопечных не часто попадаются такие, как я. Немного смутившись, «ушастый» стал причитать, что как же это меня угораздило, почему мне не дали условный срок, тем более, что это первая судимость, да еще и грудной ребенок. На это я возразил, что судился 4 года, но против волосатой руки с чемоданом денег в нашей стране бороться очень тяжело. Он покивал, вздохнул и с трудноуловимой издевкой в голосе произнес: «Все это – несовершенство нашей судебной системы. Но мы-то всего лишь исполнители и ничего поделать не можем». Прозвучало это довольно наигранно, как будто эту фразу он говорил по десять раз на дню. Марданлы сидел молча, периодически делая пометки в блокноте. На этом вопросы закончились, и опер вкратце описал мне мои права и обязанности и добавил: «Будешь соблюдать правила распорядка, не конфликтовать ни с ЗЭКами, ни с сотрудниками, и жизнь твоя будет спокойной». С этим напутствием меня отпустили и попросили позвать следующего. Я вышел из спальни, крикнул Кибу и пошел к Трутникову.
Нарядчик сразу пригласил меня присесть в отличие от оперóв, беседуя с которыми я все время стоял. Передо мной уже лежал бланк с перечнем статей УИК. Трутников велел мне ознакомиться с этим документом и, если возникнут вопросы, сразу их задавать. Пока я читал, Трутников завел долгую популяризаторскую речь о взаимопомощи, о хорошем поведении, о трудолюбии и исправлении. Затем последовал вопрос о моей профессии. Я в очередной раз ответил, что я биохимик-вирусолог. Он заметно погрустнел.
– Ты не сварщик и не электрик? – с надеждой спросил он. И получил отрицательный ответ.
– И никогда не сталкивался с этими профессиями, например, на даче? – не унимался он, из чего я понял, что на зоне дефицит именно таких кадров. Я снова покачал головой.
– Ладно. По профессии, как ты понимаешь, мы тебе ничего не найдем,
