путем.
Кстати, курсовая ни при каких условиях не должна попасть к мусорам. При угрозе шмона, ее лучше уничтожить, съесть, сжечь. Иначе, это серьезный залет. Тот, по чьей вине она, не дай бог, попадет не в те лапы, … В общем, как я и говорил, лучше съесть. Иначе потом «спросят, как с понимающего».
Согласитесь, красивый способ коммуникации. Несколько архаичен и не быстр, зато пользуется особым престижем. Тот, кто на лагере отвечает за курсовые, обладает множеством привилегий. Но, конечно, если информация нужна срочно, все плюют на престиж и почет и пользуются тырками (они же балалайки). В наш то век высоких технологий…
По собственному желанию.
Под конец моего пребывания в карантине к нам заехал парнишка по имени Леха. По внешности и разговору он был полнейшим лошком.
Да и сел он по статье 158 УК РФ на три года. Небывалый срок для мелкой кражи. Оказалось, что его подставил друг- подельник. Он дал Лехе дорогой мобильник и попросил сдать его в ломбард, якобы срочно нужны были деньги. В ломбарде Леху «приняли» мусора. Телефон был ворованный. Друг, естественно, пошел в несознанку, и все скинули на Леху, поскольку его взяли с поличным. По ходу следствия мусора навешали на Леху еще три «картинки» висяков, пообещав доверчивому парняге всевозможные поблажки и послабления режима. Конечно же в суде Леху раскрутили по полной и дали три года колонии-поселения. Все послабления и поблажки были лапшой на раскидистые уши наивного подсудимого. Но это все – лирика.
Саня Самошин (он же Киба) решил немного подшутить над Лехой, подговорил остальных ЗЭКов, чтобы они ему подыграли, и завел с ним такой разговор:
– Ну что, Леха. Сидеть-то тебе долго?
– Три года дали.
– Это, блин, до фига. А на волю-то хочешь?
– А кто ж не хочет-то? Понятно, хочу.
– А ты виновен?
– Да нет, говорил же. Понавешали на меня висяков и закрыли. «А Рафик ни у чем не уиноваты!» – процитировал он миниатюру Мартиросяна из Камеди Клаб.
– Ну, а че ты, как не родной-то? От коллектива отбиваешься. Бери с нас пример. Мы же тоже не виноватые все. Вчера мы все написали заявления на имя начальника колонии с просьбой отпустить нас на свободу по собственному желанию, так как нас посадили по ошибке. Теперь ждем, что нас со дня на день отпустят, а дела отправят на пересмотр. Пиши быстрее, может успеешь попасть в общую волну.
И Леха немедленно сел сочинять такое ходатайство. Все мы, посмеиваясь про себя, подсказывали ему, как правильно писать, как мотивировать и как подытожить. На ближайшую же проверку, которую проводил Оленев, Леха вышел с исписанным от руки листком А4. После переклички он вручил «рогатому» свое заявление, и в карантине повисла долгая пауза, прерываемая лишь сдержанными смешками сидельцев. После пары минут раздумий, в течение которых, мне кажется, Оленев силился понять, розыгрыш это или заявление
