с предельной осторожностью – слушая шумы, на случай если в игре были подлодки. Ничего не обнаружив, просканировали дно в активном режиме на предмет обнаружения залегших там. Всплыли на перископную, подняли антенну, проверили воздух радаром. И стали ждать.
Оставалась, хоть и малая, вероятность, что Сталин решит «во избежание» просто снять с доски неподконтрольную фигуру. Паранойя? Да – но способствующая выживанию.
Никаких подлянок, однако, не было. Не крутились в небе противолодочные самолеты, не лежала на дне еще одна подлодка «для подстраховки, если что-то не так». Конечно, со стороны Сталина это было бы полным идиотизмом – но ведь писали о нем в наше время.
Предки пришли, как договорились. «Щука», одна, шла в надводном положении, не скрываясь, полным ходом. Выждав, мы всплыли у нее за кормой, но не в кильватер – вне сектора стрельбы ее аппаратов. Предки не проявили никакой враждебности. Наверное, они смотрели на нас с любопытством и ждали, что будет дальше.
Петрович по моему приказу остался в ЦП. А на мостике возле меня как-то незаметно оказался Большаков, и с ним четверо его ребят в полной боевой. Мы смотрели с высоты рубки, как «Щука» пытается пришвартоваться к нашему борту. Развернули штормтрап.
Блин, флаг мы подняли какой?! Черт с белоэмигрантами – но ведь под ним уже в эту войну власовцы против наших воевали! Хотя вроде бы это было в сорок третьем – сорок четвертом, сейчас же предатель Власов только месяц как сдался и ничего пока еще не достиг; сам факт его измены у нас пока малоизвестен. Так что пусть пока будет Андреевский.
– Кто у вас майор Кириллов?
С мостика «Щуки» поспешно спустились двое. Перепрыгнули на наш борт и стали подниматься по штормтрапу. Если идущий впереди то и дело оступался, и двое наших его подстраховывали, то второй двигался уверенно. Лицо его, когда гости поднялись наконец на мостик, показалось мне знакомым. Е-мое! Я помнил, конечно, кто был в нашей истории командиром Щ-422 – но никак не ожидал вот так встретить живую легенду Северного флота. В честь которого в нашем времени названы и база Видяево и корабль «Федор Видяев». И памятник в Полярном, к которому цветы в День Победы каждый год возлагают.
И я, капитан первого ранга, командир атомного подводного крейсера, вытянулся и первым отдал честь – ему, тогда еще тридцатилетнему капитан-лейтенанту. За которым пока числились один командирский поход на Щ-421, в котором лодка погибла, и один на Щ-422 – где он утопил один транспорт с нашей подачи. И моему примеру последовали все наши, бывшие рядом.
Первый из гостей чуть заметно поморщился. Внешне он был похож на артиста Шукшина, такой рабоче-крестьянский мужичок. Ну, да Мюллер, которого мы по «Семнадцати мгновениям весны» знаем, по жизни тоже был происхождения крестьянского, что не мешало ему успешно руководить гестапо. Дураков и простаков в органах не держат.
– Майор Кириллов?
– Так точно. Старший майор государственной безопасности. А вы, простите… да, кстати, как к вам следует обращаться, «господин» или «товарищ»?
Вежливо, доброжелательным тоном – а на место поставил. Кто не понял, армейский майор
