романсов, как А.Д. Вяльцева и Н.И. Тамара.
В первое десятилетие XX века появляются театры фарса («Невский фарс», «Летний фарс») и кафешантаны[3]. Эти легкие жанры воспринимались как искусство низкого ряда: «В фарсе все смеются <…>, а уходят из театра чуть-чуть с раскаянием за эту уступку непредвиденным обстоятельствам», – писал критик[4]. И публика, и сам театральный мир относились к легким жанрам с большой долей высокомерного презрения. Это проявлялось даже в том, что актеров фарсов, оперетт, кафешантанов предпочитали не приглашать на большие театральные торжества.
Так, зимой 1908 г. в Москве, в комиссии, обсуждавшей порядок чествования А.И. Южина-Сумбатова, отдельно рассматривался вопрос о допущении артистов фарса на банкет. Александр Кугель, влиятельный театральный критик и редактор журнала «Театр и искусство», писал по этому поводу: «Не место красит человека, а человек – место. Всё, существующее в области искусства, “разумно”, то есть имеет свое оправдание в известных свойствах человеческого духа»[5].
Защищая артистов легкого жанра, А.Р. Кугель становится и на защиту самих жанров: «Утилитарность в искусстве явилась результатом разрыва с античным миром, с полнотой его чувствования, жизнерадостности, с его пантеизмом. До сих пор мир еще не омыт от идеи “полезности”, водворившейся на развалинах античного мира. У нас в России сильнее, чем где бы то ни было, предания византизма, а культура имеет специально служебную роль – борьбу с несовершенствами государственного и социального строя <…>. И сейчас, думая об искусстве, думают о “полезном” искусстве и искренне удивляются, кому нужно комическое, просто как комическое, и веселое, просто как веселое»[6].
Именно Кугель на страницах своего журнала разворачивает целую кампанию по реабилитации смеха и легких жанров на театральной сцене. Он писал: «У нас смех изгонял византинизм, потому что смеяться – грешно <…>. А в смехе – луч эллинизма, жизнерадостного оптимизма, в смехе – оправдание жизни, ее примирение.
Смех – это торжествующая песня инстинкта жизни»[7]. Между тем, как замечает Кугель, «смех на сцене почему-то отнесен к театрам второго и третьего разбора, к нему относятся снисходительно как к слабости <…> платим за это деньги, но уважать не уважаем»[8]. Кугель приглашал зрителя к размышлению: «Полутон смеха, – писал он, – вот в чем различие между культурным и некультурным “веселым” театром»[9]. И творческую задачу нарождающихся сцен, Кугель видел «главным образом в том, чтобы поднять эстетическое значение смеха»[10].
Эстетизацию смеха осуществил возникший в России театр миниатюр, для которого одним из главных направлений стала пародия по отношению к искусству каноническому, такому как опера, балет, драматический театр, а также различная режиссерская стилистика, драматические сюжеты и приемы и просто конкретные театральные постановки, шаблоны кинематографа и искусство танца. Творчество театров миниатюр формировало
См. подробнее: [Уварова, 2013].
[Долгов, 1907, с. 523].
[Кугель, 1908, с. 100].
[Там же].
[Кугель, 1908, с. 892].
[Кугель, 1910, с. 220].
[Там же, с. 221].
[Там же, с. 220].
