Я понимаю вас… Конечно: прежде всего манеры, а потом уже все остальное… Впрочем, вы правы. Господин Симонэ служит для меня неиссякаемым источником размышлений о разительном несоответствии между поведением человека, когда он отдыхает, и его значением для человечества, когда он работает.
– Гм… – произнес я. Это было почище арапника.
– Я вижу, вы не верите, – сказал хозяин. – Но должен вам заметить…
Он замолчал, и я почувствовал, что в каминной появился еще кто-то. Пришлось повернуть голову и скосить глаза. Это было единственное дитя покойного брата господина дю Барнстокра. Оно возникло совершенно неслышно и теперь сидело на корточках рядом с Лелем и гладило собаку по голове. Багровые блики от раскаленных углей светились в огромных черных очках. Дитя было какое-то очень уж одинокое, всеми забытое и маленькое. И от него исходил едва заметный запах пота, хороших духов и бензина.
– Метель какая… – сказало оно тоненьким жалобным голоском.
– Брюн, – сказал я. – Дитя мое. Снимите на минутку ваши ужасные очки.
– Зачем? – жалобно спросило чадо.
Действительно, зачем? – подумал я и сказал:
– Я хотел бы увидеть ваше лицо.
– Это совершенно не нужно, – сказало чадо, вздохнуло и попросило: – Дайте, пожалуйста, сигаретку.
Ну конечно же, это была девушка. Очень милая девушка. И очень одинокая. Это ужасно – в таком возрасте быть одиноким. Я поднес ей пачку с сигаретами, я щелкнул зажигалкой, я поискал, что сказать, и не нашел. Конечно, это была девушка. Она и курила как девушка – короткими нервными затяжками.
– Как-то мне страшно, – сказала она. – Кто-то трогал ручку моей двери.
– Ну-ну, – сказал я. – Наверное, это был ваш дядя.
– Нет, – возразила она. – Дядя спит. Уронил книжку на пол и лежит с открытым ртом. И мне почему-то вдруг показалось, что он умер…
– Рюмку бренди, Брюн? – сказал хозяин глухим голосом. – Рюмка бренди не помешает в такую ночь, а, Брюн?
– Не хочу, – сказала Брюн и передернула плечами. – Вы еще долго будете здесь сидеть?
У меня не стало сил слушать этот жалобный голос.
– Черт возьми, Алек, – сказал я. – Вы хозяин или нет? Неужели нельзя приказать Кайсе провести ночь с бедной девушкой?
– Гм… – сказал хозяин с сомнением, и мне почудилось, будто дитя хихикнуло.
– Или что-нибудь в этом роде… – добавил я с уже меньшим энтузиазмом.
– Эта идея мне нравится, – сказало дитя, оживившись. – Кайса – это как раз то, что надо. Кайса или что-нибудь в этом роде.
Я в замешательстве опорожнил стакан, а дитя вдруг выпустило в камин длинный точный плевок и отправило следом окурок.
– Машина, – сказало оно сиплым басом. – Не слышите, что ли?
Хозяин поднялся, подхватил меховой жилет и направился к выходу. Я устремился за ним.
На дворе бушевала настоящая метель. Перед крыльцом стояла большая черная машина, возле нее в отсветах фар размахивали руками и ругались.
