на часах половина одиннадцатого, – уверенно сказал Володя.
– Правильно. А теперь надо найти где полночь. Полночь каждый день перемещается. Ходит по кругу. Но сегодня, в день солнцестояния, полночь там, где на часах девять. А теперь сосчитай разницу.
– Получается полтора часа после полуночи. Не может быть. Сейчас гораздо раньше.
– Разницу надо считать против часовой стрелки и умножать на два. Сейчас три часа до полуночи. Девять часов вечера. С точностью до пятнадцати минут.
Володе не терпелось проверить. Саша щелкнул крышкой часов и чиркнул припасённой спичкой. Володя посмотрел на циферблат – десять минут десятого. Младший брат смотрел на старшего с восторгом и обожанием.
Похоже, он действительно подремал чуток. Вот и поезд подошёл. Почти без опоздания. Пассажиров мало. В свой вагон Ленин один садится. В соседний, для курящих, подымаются два офицера. У одного белый эмалевый офицерский георгиевский крест, у обоих приколоты красные банты.
Места во втором классе плацкартные, искать свободное нет нужды, но и выбирать не приходится. Ленин нашёл своё купе, с силой дёрнул ручку. В купе один пассажир, морской офицер, по погонам капитан второго ранга. С непременным красным бантом, только почему-то не на груди, а на рукоятке кортика. Фуражка лежит на столике. Соснул, по-видимому. Но с появлением попутчика встрепенулся, подобрался весь, фуражку убрал назад в багажную сетку. Галантен, любезен:
– Милости прошу, устраивайтесь, далеко ли путь держите?
– До Гельсингфорса, господин капитан, – у Ленина как-то само так отлетело звонко, почти по-военному. Даже сам удивился.
Офицер снисходительно улыбнулся в аккуратно постриженные на английский манер усы: штатскому дозволительно не видеть нюансов. Мягко поправил:
– Подполковник по адмиралтейству Шатов, береговая служба, – и через паузу, с запинкой, – Михаил Филиппович.
И потом, совсем уже извинительно:
– Капитаном – это если бы на корабле служил.
Ленин по привычке отрекомендовался Емельяновым, Алексеем – ну пусть будет – Яковлевичем, свободным литератором.
Литератором должно быть безопасно: солдафон небось книжек в руках никогда не держал. Но тут промахнулся Ильич. Офицер захотел себя показать существом разносторонним и образованным.
– Литератор? Поди в газетах пишете? В каких, если не секрет? Да у вас наверняка псевдоним.
– Я всё больше в специальных изданиях, – замялся Ленин. – На экономические темы, в основном. По аграрному вопросу, о хлебопоставках, о финансах, о займах.
Опять не повезло Ильичу. Это кто же в России, на седьмом месяце Революции, да на четвёртом году войны не готов поговорить про экономику? Нынче каждый – экономист. У подполковника сразу ряд вопросов. Первый – конечно, про хлеб, про твёрдые цены, про развёрстку. Про иностранные займы:
– Казалось бы, если мы союзники, если против общего врага, то какие ж могут быть проценты? И если рубль теперь
