сложно понять?
Только и слышу, я должен быть благодарен за то, что меня вырастили.
Но вырастили кем?
Сорняком?
Страдальцем?
Мучеником?
Кем я блять таким вырос, что должен наслаждаться своей жизнью и всех благодарить за то, что дали мне ее?
Если в моей жизни было одно дерьмо, оскорбления, унижения, заикание со ступорами, полная изоляций от людей, одиночество, то за что я должен благодарить этот мир?
За то, что еду мне поставляет и продляет мучения моего пребывания в этом мире?
Ну тогда спасибо епта! Я просто счастлив!
Этот мир не дал мне совершенно ничего.
Ничего кроме боли и страданий.
Я пытаюсь начать наслаждаться жизнь.
И далеко не за счет смирения и принятия себя таким какой есть.
А пробираясь через колючую проволоку той хуйни что вокруг меня огородили люди и мое заикание.
Нет радости в такой жизни.
Но и подохнуть, сделав всем одолжение, для меня тоже не вариант.
Словом, смерть для меня, это привилегия, которую нужно заслужить так же, как и право на жизнь.
Я хуй знает, что я сделал в прошлой жизни и за что мне эту жизнь дали в качестве мучений.
Это и есть тот ад, в которым мы пребываем за прошлые деяния.
Ад, наблюдать за тем, как живут другие, как общаются между собой, как рожают детей, как веселятся, шутят, смеются, рассказывают шутки и истории, но ты не можешь в этом участвовать. Ты сраный заика.
Только наблюдать со стороны и страдать, в полном одиночестве и изоляции ото всех.
Либо биться головой о ступоры, получая неебический напряг, но убеждая себя, что ты душа компании и кому-то нахуй нужен.
Девушкам проще в этом плане.
Всегда найдется тот, кто хочет прослыть дохуя героем, заботясь о несчастной заике.
Но девушке парень заика в качестве обозы нахуй не нужен.
Мою голову буквально держат, заставляя насильно смотреть на то, как другие наслаждаются жизнью, не позволяя мне учувствовать в этом…
Последние годы я не хотел общаться с отцом.
Не звонил ему, не писал, не встречался с ним.
Однако если это случалось, я ступорил и не мог связать и двух слов, с учетом того, что со всеми другими людьми, я говорил без ступоров и заикания.
Я понимал, что общение с ним мне не нужно, но не мог объяснить почему.
Я осознавал, что общение с ним несет мне один вред и негатив и особенно напряжение.
Я понимал, что мне изнутри запрещают с ним общаться.
Вскоре до меня дошло.
Что он был единственным кому было достаточно повысить на меня голос что бы я замолчал и боялся, что бы отказался от своих слов и беспрекословно подчинился, глотая обиду, и истину что несли мои слова, точно так же, как это было в детстве.
Любое общение или беседа с ним, меня напрягает и заставляет ступорить, так как я его всегда боялся.
Что только у него есть та мнимая власть надо мной.
Он
