месяц до приказа Олежка пропал. Пошёл за водой и нарвался на духов. Короткая перестрелка – и всё. Как всегда при таком бое, когда сталкиваются на узкой тропе противники, не ожидающие встретить друг друга.
Уже через пятнадцать минут вся их разведрота была на месте боя. Два трупа моджахедов, стреляные гильзы, кровь. Олежки нет. И никаких следов. Духи оставили своих, но забрали Олега? Как они ушли, не оставив следов? Как Иисус? По воздуху? Почему забрали тело Олега, простого сержанта, но оставили тела своих?
Месть. Я остался в горах. Сверхсрочно. Мне некуда было возвращаться. В детдом? Олег – всё, что у меня было. Остался в надежде, что найду единственного дорогого мне человека. А командиры только рады. Один я стоил нескольких необстрелянных пацанов.
Сверхсрочная. Я не замечал дней, месяцев. Не вылезал из боевых. Всё надеялся, что найдётся след Олега. Пытал пленных духов.
Это кровавое безумие кончилось госпиталем. Возвращаясь с боевого попуткой-колонной, попали в засаду. Первым же взрывом, первым же зарядом гранатомёта оторвало голову ротному и отбросило меня с брони на скалу. Приложило так, что очнулся только в госпитале. Заново учился ходить. Рьяно рвался в строй.
А потом очнулся ещё раз. Кровая пелена спала с глаз. Вернулся в роту, а всё – чужое. Ротный другой. С кем воевал, никого нет. Все чужие. Слишком долго я лечился – пока меня заново поставили на ноги, заново учился ходить.
Дослужил своё и – в Союз. Пытаться жить. Одному.
Куда ехать дембелю-сироте? В столицу. Благо в то время устроиться даже в Москве было несложно. Работа на заводе, угол в общаге. С боевых я привёз импортные шмотки-технику-электронику. Естественно, стал центром кристаллизации соответствующего сообщества. В одиночестве не был. Пьянки, гулянки, танцульки.
Вот на танцульках в университете и встретил её. Влюбился сразу. И она – сразу и без памяти. Пел ей песни ночами напролёт, сам себе подыгрывая на гитаре.
Расписались. Дали нам семейное общежитие. Зажили семейной жизнью. С периодическими моими загулами. Запоями. Родился Лёшка.
Это на полгода держало меня в узде. А потом – «друзья-однополчане»! Оказался я вляпамшись в гнилое дело. Пьяная драка с поножовщиной. Резал не я. Но «друзья-однополчане» дружно вешали всех собак на меня. Повезло – следак оказался человеком чести. Не сел я. Но за сто первый километр выписали.
Так и оказались мы в этом Мухосранске у родственников жены. С работой тогда сложности не было. Оба устроились на завод. Она в бухгалтерию, я в литейку. Потом кузня, термичка. Горячий стаж зарабатывал. Но так и не набрал нужных десяти «горячих» лет. Спасибо Меченому и его перестройке.
Остепенился. Квартиру получили. Дочь родилась.
А потом жизнь пошла кувырком. Перестройка. Кооперация. Рэкет. С параллельным параличом всей прежней жизни. Заводы не встали, но зарплату платить не стали.
Я тогда нырнул в этот омут мутной воды с головой. На всю жизнь. Сначала чтобы прокормить семью, а потом увлёкся. Благо дело шло.
