Как я люблю смотреть на её движения во время этой процедуры. Иногда стараюсь помочь. Потом лёгкий макияж и всё – пора. Осторожно закрыв дверь, пусть дети ещё поспят, мы вышли во двор. Ещё один поцелуй и она пошла вверх по улице, а я через дорогу.
Ещё пару раз оглядываюсь, чтобы помахать ей рукой и иду в гараж.
Машина в порядке, завелась сразу и, как хороший конь, отдалась на милость водителю. Через десять минут я у Людки.
– О, привет, – тянет она и начинает рассказывать, как Инна готовилась к встрече, как бегала по базарам, магазинам, звонила всем и вся. И вот, наконец, я уже тут.
Вышел Вовка, заспанный, лохматый. Он уже шесть месяцев в отпуске. Ему это уже порядком надоело. Но Людка, услышав это, как всегда, прервала его стенания.
– Не надо, Вова, когда позовут, тогда и пойдешь. Отдыхай, зайка, – на что Вовка что-то пробубнил.
Объяснив катастрофическую ситуацию с Эммочкой и прихватив Мармика, я прикатил домой.
Мармик, паразит, только увидев страдающую девушку, тут же по рабочекрестьянски совершил своё подлое дело.
Я только снял туфли и сел передохнуть на диван, наблюдая за этой, как говорит Алёна, кошачночной свадьбой, как что-то закололо под левой лопаткой, опять занемела левая рука. Показалось, что ли или это было взаправду…
Мармик становится на задние лапы, Эммочка тоже. Она стоит ко мне спиной, а Мармик её обнял, как человек, и на её коричневой спинке лежат его две белые лапы одна выше другой. Неожиданно они прыгают вверх, метра на два, и на фоне чёрного потолка совершают свой танец.
Чёрт! Кажется, заснул. Что-то в последнее время отрубаюсь даже просто сидя. Рейс был тяжёлый. Надо в отпуск.
Вовка вон уже полгода гуляет. Руку опять отлежал, и шея чего-то занемела. Хотел встать с дивана, но ноги как-то не так лежат. Надо же, сидя упал на левый бок и заснул! Вот старпёр! На часах тринадцать тридцать! Мама – дорогая, я же в службу опоздал! Ни фига себе я сплю! Из спальни слышен Инночкин голос. Чего-то напевает. Надо вставать. Она же работала до часу дня, сейчас только что пришла с работы и не зашла в залу, потому и не заметила меня.
Встал, голова немного дурная после сна, пошевелил ею. На полу, на ковре сидит Эммочка и вылизывает белого, пушистого, примерно месячного котёнка. Что за чёрт! А где же Мармик? Ладно, пойду к жене. Состояние, как с похмелья. Да и во рту вкус примерно соответствующий.
Встал в дверях спальни. Инночка перед трюмо прихорашивалась.
– Привет. Как работалось?
– А ты… ты… как себя чувствуешь? – почему-то заикаясь, говорит она. Глаза широко открыты, причёска новая, не утренняя. Когда успела сделать? На работе что ли? Вот женщины! Всюду успеют. Блузка новая, белая, юбка как раз по фигуре. Нравится она мне в таких юбках и блузках. Хороший вкус у моей жены.
– Да вот принёс этого Мармика и пока наблюдал за началом их свадьбы, заснул на диване, – как бы оправдываясь, начинаю я, – Где он, кстати? Людка дала ему рыбы. Наверное, она уже оттаяла.
