малозначительным и на этой земле ненужным.
Бросив печальный взгляд вниз, увидел директор отъезжающий от порога школы «ЗИМ» и понял, что закончилась встреча с кандидатом в депутаты. А раз закончилась, то разойдутся скоро и ученики, и учителя, и тогда надо будет закрывать школу до понедельника, но перед этим посидит Банов в пустой школе в своем кабинете, посидит, попьет чайку и посмотрит еще не раз в глаза портрета Дзержинского, висящего над его столом. Посмотрит пристально и строго, и будет думать об этом железном Феликсе, думать много и думать разное, потому что рассказал однажды Банову покойный ныне товарищ много нехорошего про этого рыцаря революции, и, не зная, что из того было правдой, а что не было, да уже и не в состоянии узнать, будет оставаться Банов в своем кабинете, в пустой школе, и часто смотреть вопросительным взглядом в глаза портрету, словно ожидая от того каких-либо разъяснений.
– Замучали они меня своей любознательностью! – жаловался Сильин шоферу по дороге. – Расскажите о своем детстве, о своем заводе!
Благо дорога была короткая. Заехали сначала на завод, где Григорий Маркелович удостоверился в том, что все в порядке, после чего снова сел в «ЗИМ», и повез его шофер на улицу Желябова, где в семиэтажном доме жил кандидат в депутаты.
– Подожди здесь, мы через пять минут спустимся! – сказал Сильин, выходя из автомобиля.
Дежурный дворник чуть старомодно поклонился, открывая перед директором завода двери парадного.
– Жена дома? – поинтересовался Сильин на ходу у дворника.
– Должно быть, не выходила… – ответил дворник.
Спешно зашел в квартиру и прямо в гостиную прошел, не сняв туфли. Тут же и остановился, недоуменно выпучив глаза на жену, стоявшую перед раскрытым шкафом, где висел арсенал ее платьев. Сама же она была одета в длинный халат зеленого цвета.
– Ты еще не готова?! – полуспросил-полувозмутился Григорий Маркелович. – Ты на часы глядела?
– Ой, Гриша, я еще не решила, в чем идти! – с досадой на лице ответила жена, выразительно махнув при этом рукой. – Дай мне еще пять минут.
– Ладно! – бросил Сильин и прошел в свой кабинет.
На левом крыле его большого письменного стола лежала толстая пачка одинаковых книжек. Сильин взял одну из них и положил ее в свою черную кожаную документную папку. Присел в кресло, подумал о чем-то, глянул на свои часы и тут же вскочил и вернулся в гостиную.
Жена была уже одета. Длинное платье темно-изумрудного цвета, украшенное большой брошью-ящерицей, изящно подчеркивало ее чуть полноватую фигуру.
– Гриша, я не могу свои духи найти. Ты не видел?
Григорий Маркелович пожал плечами.
– Я же не спрашиваю тебя, куда подевался мой одеколон! – ответил он и тут же насторожился, услышав шум, доносившийся из
