меня очень болит голова. Кажется, я отравилась.
Вымученно и сдавленно улыбается ему, и улыбка ее выходит такой извиняющейся, что он понимает, как ей неловко перед ним. Должно быть, благодарит бога за то, что больше никогда в своей жизни его не встретит. Смотрит на часы, прикидывает, сколько времени ей еще придется провести рядом с человеком, перед которым она так неловко «опозорилась». Хоть в туалете отсиживайся, только вот в самолетах в туалетах слишком тесно.
– Кажется, вы ничего не ели… Возможно, вино было некачественным, мне очень жаль, – задумчиво произносит он, специально дразня ее, и у нее возникает желание ударить его журналом. Надежда на то, что он будет вести себя как джентльмен, умирает. Впрочем, с чего она вообще решила, что этот незнакомец будет беречь ее чувства. Она откидывается на спинку, просит у стюардессы стакан воды. Он задумчиво рассматривает ее профиль и произносит, как будто бы сам с собой:
– Алкоголь это анестезия, позволяющая перенести…
– Операцию под названием жизнь. Бернард Шоу, – достаточно резко перебивает она его. Он же смотрит на нее заинтересованно, он всегда был любителем Шоу, также ему нравились девушки, у которых в голове что-то было. А, может, у нее в голове что-то было? Она поворачивается к нему, забавная, удивленная и со стаканом воды в левой руке. В ее взгляде явственно читается вопрос: «И какого черта ты на меня так пялишься?»
– Нам еще лететь целых два часа. Вы выспались, я совершенно не хочу спать. Не поговорить ли нам о Бернарде Шоу?
Она смотрит на него недоверчиво, кажется, перспективы общения не слишком ее радуют. Но, наверное, она благодарна за то, что он дотащил ее до самолета, усадил на место и любезно не будил, когда она устраивалась на его многострадальном плече. Два часа ведь, в конце концов, не так уж много?
У нее всего одна маленькая сумка, впрочем, как и у него, у каждого на это свои причины. Для нее и для него это не просто путешествие, где ты будешь вечерами примерять новые наряды и пить пино гриджио в ресторанчиках. Он не спрашивает о ее причинах, она совершенно не интересуется его. Они занимают очередь на паспортный контроль, и она сообщает ему доверительно, что ее голова почти прошла, и даже шутливо зовет его своим спасителем. Он отшучивается в ответ, и она громко смеется, у нее звонкий и приятный смех. Она говорит, что хочет курить, когда они уже выходят из здания аэропорта, и это звучит для него так, словно она хочет растянуть время и не расставаться с ним так быстро. А, может, просто он слишком много о себе думает. Его в этом, к слову, часто обвиняли. В излишней самоуверенности, а он, кстати, все время принимал это за комплимент. И сейчас он практически уверен в том, что умудрился очаровать ее до такого состояния, что она даже закурила, лишь бы растянуть время. Курит она неумело. Как будто бы переживает, волнуется. Ощущение, что она даже не затягивается. Просто набирает в рот дым и выпускает его, совершенно не жеманно.
– И где ты остановилась?
