очень привязалась к молодому человеку, который проявил к ней внимание. Такого раньше в ее жизни не было, и возникла такая странная, немножко детская, но, как выяснилось теперь, очень сильная увлеченность. Проявляла ее Надя странно, как и все, что она делала, – пассивно и тихо, поэтому, видимо, и молодой человек не понял, что встретил ответное чувство, и Надина мама не заметила, что у ее дочери настоящая «первая любовь».
Когда Стас сказал Наде, что между ними все кончено, девочка почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Она ощутила отчаяние и попро в детстве, только теперь она сделала это «по-взрослому», попыталась покончить с собой. Ничего странного, что она «не знала, почему это произошло», она просто среагировала так, как умела. В этой истории Надина мама оказалась без вины виноватой. Разумеется, не бовала отстраниться, как тогда, будь тогда той ситуации на Камчатке, не случись тогда того кровотечения, скорее всего, ничего этого и не произошло бы. Да и Надя, наверное, была бы более активным и жизнерадостным ребенком.
Впрочем, иногда аналогичные ситуации случаются и при менее трагических обстоятельствах. Например, когда родители, уезжая куда-нибудь, оставляют годовалого ребенка на попечение его старшего брата или сестры, которые могут обходиться с малышом только как с куклой… Когда сам этот ребенок переживает госпитализацию, а мать к нему, по тем или иным причинам, не допускают (раньше, при советской медицине, это бывало достаточно часто)… Когда за ребенком по тем или иным причинам ухаживает посторонний человек, который не готов быть достаточно терпеливым и внимательным, чтобы помочь малышу справиться со стрессом, пережить временную разлуку с родителями… Наконец, не менее серьезными последствиями часто оборачивается «воспитание» годовалых или двухлетних детей, когда мама не реагирует на крик своего малыша, оставляет одного «накричаться вдоволь» или сама кричит на него, трясет в раздражении… К сожалению, вариантов такого поведения в отношении ребенка слишком много.
Возвращаясь к самой Наде, мне остается сказать лишь о том, что эта девушка страдала от острого чувства беззащитности. И это чувство было в ней настолько сильно, что тревожность, которой оно проявлялось, трудно было даже заметить. Чувство собственной беззащитности сопровождало эту девочку, по сути, всю ее жизнь, и потому ее личность изначально формировалась с такой деформацией. Часть инстинкта самосохранения, которая отвечает за чувство защищенности, с самого начала Надиной жизни потерпела фиаско.
И поэтому нам в процессе психотерапии ничего более не оставалось, как учиться чувству защищенности заново, осваивать навыки уверенного поведения, технологии принятия решений и многое другое. В таких случаях это всегда непросто, но ведь другого выбора нет. Счастье, что все так хорошо закончилось и необходимые личностные трансформации девушке удалось сделать в семнадцать, а не, например, в двадцать семь лет.
Изгнание из Рая
С
