или умереть с достоинством. Но ему не суждено было погибнуть на поле брани. Ссора с другом из-за красавицы закончилась поединком, в котором ему суждено было погибнуть.
Второй сеанс унёс Антона во времена Ивана Великого – мрачную жестокую эпоху. И опять цепочка странных и неожиданных событий привела его к скорой гибели – от руки близкого, доверенного человека.
И вот теперь ему предстояло пройти ещё один, заключительный сеанс.
Валентина вновь коснулась его руки.
– Ну же, не переживай! Ты во всём разберёшься и примешь необходимые жёсткие меры.
– Жёсткие меры? – резко вскинулся он. – О чём ты говоришь? Какие жёсткие меры я должен принять?
Она отшатнулась от него.
– Ну, чего ты взбеленился? Откуда мне знать, какие меры тебе будут необходимы? Вот когда докопаешься до истины, тогда и будешь решать, что дальше делать, – Валентина опять надула губы. – Не понимаю тебя, Тоша. Хочу как-то помочь, поддержать. А ты рявкаешь на меня, словно я и есть твой таинственный враг.
– Да не рявкаю я. Просто взвинчен, вот и получается грубо, – он шагнул к жене, обнял за плечи. – Не сердись на меня. И прости за резкость.
Она прижалась головой к его груди.
– Я не сержусь. Но я хочу, чтобы ты не забывал, что всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
Он погладил рукой её волосы.
– Хорошо, я буду помнить об этом.
Раннее утро дышало сыростью и прохладой. Ночью шёл сильный дождь. Об этом напоминали лужи и раскисшие колеи дороги, по которой понурая лошадь неторопливо тянула открытую повозку.
Томилин зябко огляделся по сторонам.
– Какая мерзкая погода, – проворчал он. – Сырость несносная.
Сидящий с ним рядом барон Панкратов резонно заметил:
– Слава Богу, дождь прекратился. Сие обстоятельство уже радует.
Он внимательно посмотрел на своего спутника.
– Не тужите, Пётр Викентьевич! Даст Бог – всё обойдётся.
Томилин с усмешкой покосился в его сторону.
– Что обойдётся, Алексей Модестович? И как обойдётся? Не утруждайте себя, друг мой. Я не нуждаюсь в утешениях.
Повозка свернула в лес и покатила между деревьями. Лапы елей то и дело касались рук и плеч седоков, гладили их щёки.
Возница обернулся и спросил:
– Не желаете сделать остановку, барин? Самое время помолиться. Негоже предстать перед Господом, молитву не сотворивши.
Томилин бросил на него хмурый взгляд.
– Что же ты, братец, хоронишь меня преждевременно?
– Так ить молитва – она завсегда всем полезна – и усопшим, и здравствующим. Да и Богу приятна. Глядишь, поможет он, защитит от пули. Так что,
