Карла на предсмертной фотографии были полны беспредельного отчаяния, глаза Йоны словно бы смотрели в будущее, исполненное нескончаемого успеха. Лица братьев, точно классические маски трагедии и комедии, были поразительно схожи – и абсолютно различны. Если, как говорила Кэй, братья увязли в бесконечных раздорах и если фотография Йоны правдиво передавала нынешний его облик, не оставалось сомнений, кто из братьев вышел из схватки победителем.
Помимо фотографии Йоны на гостевой страничке висел длинный список разнообразных тем. Гурни выбрал одну из верхних: «Всего лишь человек». Он кликнул на ссылку, открылась страничка с переплетенными маргаритками, и из столовой раздался голос Мадлен:
– Ужин на столе.
Сама она уже сидела за маленьким круглым столиком в закутке у французских дверей – они всегда там ели, если не принимали гостей и не накрывали длинный стол. Гурни уселся напротив жены. На тарелке у каждого лежало по щедрой порции жареной пикши с морковью и брокколи. Гурни наколол на вилку кусочек морковки, поднес ко рту и понял, что не так уж голоден. Но есть продолжал. Он не слишком-то любил пикшу: она напоминала ему безвкусную рыбу, которую готовила мать.
– Ну как, загнала всех обратно в сарай? – спросил он скорее с досадой, чем с интересом.
– Конечно.
Осознав, что потерял счет времени, Гурни глянул на часы на противоположной стене. Была уже половина седьмого. Он повернулся к стеклянной двери – оттуда на него глядело яростно пылающее солнце, висевшее прямо над кромкой холма. Оно навевало ему мысли не столько о всяких романтических картинках заката, сколько о киношной лампе из комнаты для допросов.
Ассоциативный ряд унес его обратно к вопросу, заданному им всего лишь несколько часов назад в «Бедфорд-Хиллс», к нечеловечески пристальному взгляду зеленых глаз, которые больше подходили нарисованной кошке, чем женщине в тюремной одежде.
– Не хочешь мне рассказать? – Мадлен наблюдала за ним с тем всепонимающим выражением, которое порой заставляло его гадать, а вдруг он, сам того не замечая, шепотом проговаривает свои мысли.
– Насчет…
– Про твой день. Про ту женщину, с которой ты встречался. Чего хочет Джек. Твои планы. Веришь ли ты в ее невиновность.
Ему как-то не приходило в голову, что он хочет об этом поговорить. Но, пожалуй, он и вправду хотел. Гурни отложил вилку.
– Штука в том, что я сам не знаю, чему верить. Если она и лгунья, то превосходная. Может даже, лучшая, каких я только видел.
– Но тебе не кажется, что она лгунья?
– Не знаю. Похоже, она хочет, чтобы я поверил в ее невиновность, но из кожи вон не лезет, чтобы убедить меня. Наоборот, словно нарочно усложняет мне задачу.
– Умно.
– Умно. Или… честно.
– А может, все сразу.
– Точно.
– И что еще?
– Ты о чем?
– Что
