подбородком. В глазах его мерцало что-то фальшиво неаполитанское. Затеял какой-то несуразный безграмотный возглас и окончить его не сумел:
– Чем я обязан, Лидочка, тем попутным ветром, коего… коего… Достали пиво? Умница. Раздевайтесь. У меня чудовищный беспорядок.
Комната производила страшное впечатление. Диван, заваленный бумагами и пеплом. Стол, невидимый под грудой книг. Черный остов довоенной пишущей машинки. Какой-то ржавый ятаган на стене. Немытая посуда и багровый осадок в фужерах. Тусклые лезвия селедок на клочке газетной бумаги…
– Идите сюда. Тут более-менее чисто.
Надзиратель откупорил пиво.
– Да, колоритно у вас, – сказала Лида. – Я ведь по образованию гигиенист.
– Меня за антисанитарию к товарищескому суду привлекали.
– Чем же это кончилось?
– Ничем. Я на мятежный дух закашивал. Поэт, мол, йог, буддист, живу в дерьме… Хотите пива?
– Я не пью.
– Вот деньги. Рубль одиннадцать.
– Какая ерунда, – сказала Лида.
– Нет, извините, – громко возмутился Алиханов.
Лида сунула горсть мелочи в карман. Надзиратель ловко выпил бутылку пива из горлышка.
– Полегче стало, – доверительно высказался он. Затем попытался еще раз, теперь уже штурмом осилить громоздкую фразу: – Чем я обязан, можно сказать, тому неожиданному удовольствию, коего…
– Вы филолог? – спросила Агапова.
– Точнее – лингвист. Я занимаюсь проблемой фонематичности русского «Щ»…
– Есть такая проблема?
– Одна из наиболее животрепещущих… Слушайте, что произошло? Чем я обязан неожиданному удовольствию лицезреть?..
Надзиратель опрокинул вторую бутылку.
– Мы готовим радиопередачу «Встреча с интересным человеком». Необходим герой с оригинальной биографией. Вы филолог. Точнее – лингвист. Бывший надзиратель. Человек многоплановой жизни… У вас многоплановая жизнь?
– Последнее время – да, – честно ответил надзиратель.
– Расскажите поподробнее о ваших филологических исследованиях. Желательно в доступной форме.
– Я вам лучше дам свой реферат. Что-то я плохо соображаю. Где-то здесь. Сейчас найду…
Алиханов метнулся к напластованиям бумаги.
– В другой раз, – успокоила Лида. – Мы, очевидно, еще встретимся. Это у нас предварительная беседа. Мне хочется спросить. Вы были надзирателем, это опасно, рискованно?
Алиханов неохотно задумался.
– Риск, конечно, был. Много водки пили. Лосьоном не брезговали. На сердце отражается…
– Я имела в виду заключенных. Ведь это страшные люди. Ничего святого…
– Люди как люди, – сказал Алиханов, откупоривая третью бутылку.
– Я много читала. Это особый мир… Свои законы… Необходимо мужество… Вы мужественный человек?
