и настороженные глаза недоверчиво следили за тем, как мы озираемся и переглядываемся. Но потом он вдруг отмер и с застенчивой теплотой улыбнулся.
– Меня зовут Костя, – протянул нам по очереди руку, даже мне. – Не бойтесь, я не заразный. Простыл. У меня слабое горло.
Но когда взял мою руку, так долго ее держал и так откровенно меня разглядывал, что это заметил даже Герасимов:
– Ты хотел что-то рассказать.
Амелин медленно перевел взгляд на Герасимова:
– И тебя помню. У Маргариты Васильевны в группе вместе были.
– Что насчет Кристины? – настойчиво сказал Герасимов.
Амелин кивнул на стулья. Я села с краю, Герасимов посередине, а он сам, молча взяв второй крайний стул, обошел и поставил его возле меня. Словно пристраиваясь рядом.
После того бесстыдного, оценивающего взгляда подобная перестановка забеспокоила. Я развернула свой стул спинкой вперед и села на него верхом. Кругом полно озабоченных придурков, и я была рада, что додумалась взять с собой Герасимова.
Но когда Амелин положил на тот пустой стул ноутбук, получилось глупо, потому что оказалось, что я сижу к нему спиной.
– Отсвечивает, – пояснил он.
Так что «придурком» в этой ситуации оказалась я.
– Ты знал, что Кристина собирается сделать? – пока он, сидя на корточках, возился с компьютером, я тихонько вернула свой стул в прежнее положение.
– Мы все друг о друге про это знаем.
– Кто «мы»? – не понял Герасимов.
Амелин поднял голову и какое-то время смотрел на него, словно подбирая слова:
– Вот ты любишь дискотеки, дни рождения и прочие праздники?
– Терпеть не могу, – признался Герасимов.
– Ну а теперь представь, что тебя силой притащили туда, нацепили колпак, дали в руки дудку и велели всех веселить. Что ты будешь делать?
– Пошлю всех и уйду домой, – фыркнул Герасимов.
– Правильно, – кивнул Амелин. – Потому что праздник жизни – это не для всех.
– Ни хрена не понял, – Герасимов вопросительно посмотрел на меня.
– Суицидники, – пояснила я.
Он скорчил пренебрежительную гримасу.
– Рад, что у тебя все хорошо, – Амелин заулыбался смущенно-умудренной улыбкой. – Мы познакомились с Кристиной на форуме, и только потом узнали, что живем в одном районе.
– Можешь объяснить, что именно ее не устраивало? Раньше она была нормальная, – сказала я.
– Раньше все было по-другому, – улыбаться Амелин не перестал, и от этого каждое его слово звучало как издевка. – Когда маленькому ребенку больно, он истошно кричит, но его учат терпеть боль и не жаловаться. Так что повзрослев, он кричит молча, беззвучно, внутри себя, чтобы никто не услышал.
– Но всегда же есть основная причина. – Было стойкое ощущение, что он морочит нам голову.
– А
