трубок. Еще добавил, что это очень выгодная сделка, ведь Айфон совсем новый, и его владелец собственноручно отключит функцию «Найти iPhone».
Пока торговец крадеными телефонами ходил советоваться с «коллегами», вернулся Якушин, относивший в камеру хранения наши старые телефоны. Только он ничего не сдал, потому что стоимость ручной клади в сутки составляла около трехсот рублей, а срок хранения не мог превышать тридцать дней. Тогда Герасимов предложил отправить их по почте. И мы, запечатав свои трубки в толстые конверты, сдали их в ближайшем почтовом отделении.
Когда вернулись, получили на руки пакет со страшными бэушными мобильниками, и, даже не успев их разобрать, сломя голову, бросились на электричку, с минуты на минуту уходящую в нужном направлении.
В поезде было тепло, относительно чисто и довольно многолюдно. Семина хотела сидеть со мной, но я как представила, что она будет всю дорогу жаловаться и страдать, быстренько усадила рядом с ней Маркова, а сама побежала за Амелиным и Герасимовым искать другое место. Якушин и Петров застряли где-то еще в самом начале.
Но свободных мест не было, а позади набилась целая толпа. И все бы ничего, если бы я могла нормально держаться за поручни, но доставшийся в наследство по маминой линии маленький рост позволял это делать, лишь стоя на цыпочках. Поэтому, когда я пыталась цепляться за поручень, получалось очень смешно, и Герасимов, возвышавшийся слева от меня, будто скала, с каменным выражением лица заметил, что один мальчик, мечтая стать повыше, висел на турнике каждый день по три часа. Выше он не стал, зато через полгода мог почесать коленки, не нагибаясь. И что ему, Герасимову, интересно будет посмотреть на меня, когда мы доберемся до места.
На подколки про рост я давно не реагировала, но узнать, что Герасимов иногда пытается шутить, было забавно, о чем я ему тут же сообщила.
Тогда Амелин услужливо подставил мне свой локоть, но я предпочла нелепо болтаться целую остановку, потому что если я маленькая, это не значит, что беспомощная. Однако от предложенного наушника не отказалась и, хотя музыкальная подборка не отличалась позитивом, это было лучше, чем слушать невнятное человеческое многоголосие.
Стоило нам перестать суетиться и куда-то бежать, в голове вспыхнула красная предупреждающая лампочка: не делаю ли я ошибку? Не поступаю ли глупо и несправедливо по отношению к родителям?
В конце концов, я даже не знаю, как они отреагировали бы на эту историю с Кристиной, расскажи я им сама.
– Любишь Пласов? – расслабленный голос Амелина вывел из раздумий.
Я прислушалась. Брайан Молко трагично стонал «Protect me from what I want» [2].
– Нет, – сказала я из вредности. – Занудная слезодавилка для мазохистов и любящих всплакнуть девчонок.
На самом деле, было время, когда я их слушала. Я еще много чего слушала, и мне много чего нравилось, но музыка – вещь очень личная, и рассказывать всем подряд о своих вкусовых предпочтениях – это почти как позволить залезть к тебе в голову, а то и глубже.
– А ты, типа,
Protect me from what I want, гр. Placebo.
