раму точными круговыми движениями.
Колдер нахмурился.
– Ты считаешь, что я не справился, да?
Фортескью молча натирал раму. Дерево уже сияло.
Колдер вздохнул.
– Ну, хорошо, что я должен был делать, когда Дейдре выказала мне открытое неповиновение? Боюсь, она может оказаться такой же подлой и непредсказуемой, как и ее мачеха, Тесса. Возможно, для исправления характера ей было бы полезно взять на себя обязанности по воспитанию Мегги.
Фортескью продолжал полировать раму.
Колдер всплеснул руками.
– Полагаю, мне следовало рассказать ей о дочери до того, как они встретились.
Ответом была тишина, если не считать трения тряпки о дерево.
– И Мегги тоже стоило предупредить. Я просто не хотел… – Колдер пожал плечами. – Я решил, что ради экономии времени и сил могу сообщить новости обеим одновременно!
Фортескью занялся чисткой резного орнамента каминной полки. Он ничего не говорил. Но от него этого и не требовалось.
Колдер вздохнул.
– Но ты, конечно, прав. Стремясь избежать двойных объяснений, я не упростил себе задачу, наоборот, лишь усложнил ее. Теперь они обе на меня обижены.
Фортескью убрал салфетку в карман.
– Как скажете, милорд. – Сцепив пальцы рук за спиной, Фортескью вытянулся в струнку. – Будут еще распоряжения, милорд?
– Нет, спасибо, Фортескью.
Дворецкий вышел, бесшумно ступая по ковру, и дверь за ним тихо закрылась.
Колдер несколько приободрился. Проблема состояла в том, что корень проблемы никуда не исчезнет. Он женился на своевольной упрямой женщине, тогда как хотел иметь сговорчивую и послушную жену.
Характер Дейдре оставлял желать лучшего, это верно, но, черт возьми, как она была хороша тогда, в холле, когда смотрела на него, задрав голову, с гневным румянцем на высоких скулах и огнем в синих глазах.
Дело в том, что он ее сразу заметил на балу у Рочестера, хотя предложение на следующее утро сделал ее кузине. Мисс Дейдре Кантор всех затмила своей красотой. Ее сияющие золотом волосы и ясные синие глаза невозможно было не заметить. И конечно, он не мог не обратить внимания на ее изящную, но отнюдь не лишенную женственности фигуру.
Когда Дейдре поселилась в Брук-Хаусе вместе со своими кузинами и треклятой мачехой, она показалась ему добродетельной и скромной. Никакой дерзости в ней он тогда не замечал. За пару недель Колдер привык к ее присутствию в доме, красота ее больше не ослепляла его, и тогда он нашел удовольствие в том, чтобы наблюдать за сменой ее эмоций, едва пробивающихся сквозь маску безмятежности, которую она, кажется, никогда не снимала.
Как бы там ни было, он не думал о ней иначе, как о своей будущей родственнице.
Колдер остановился у стола, взглянул на верхний чертеж – схему установки силового агрегата, но не нашел в себе сил для анализа того, что видел. Отчаявшись,
