тайного злорадства. С Рейфом все всегда было непросто. Дары были дарами только отчасти, при этом являясь трофеями. И истории, которыми потчевал Колдера Рейф, лишь отчасти были призваны развлечь, оставаясь при этом панегириками самому себе. Любовь и ревность теснейшим образом переплелись в их отношениях. Это было братство, но без равноправия. Их узы были крепки лишь настолько, насколько позволяли законы наследования. Рейф был готов драться за брата, и Колдер об этом знал. Но точно так же он знал и то, что Рейф будет драться против него, при этом тоже отчаянно. Разделявшая их стена означала, что им никогда не быть настоящими друзьями, но кровные узы и общие детские впечатления были слишком сильны, чтобы Колдер и Рейф чувствовали себя чужаками. Они словно были две стороны одной медали, как орел и решка на монете. Рейф был само дружелюбие и обаяние, олицетворяя все то, чего был начисто лишен Колдер.
Все любили лорда Рейфа. Кондитер сберегал для него самые вкусные пирожные, дочь управляющего флиртовала с ним, ерошила его темные волосы, плотник вырезал для него целый табун лошадок, одну из которых он попытался подарить Колдеру, да только тот отказался.
Все давалось Рейфу без труда. Колдер наблюдал за ним с завистью, замаскированной под пренебрежение. Колдер помнил, в каком порядке всходили на престол английские короли и королевы, знал наизусть целые страницы из книг классиков английской литературы, складывал и вычитал в уме девятизначные числа, но не мог заставить горничную улыбнуться, не мог рассмешить отца рассказом о том, как упал в реку, запуская воздушного змея.
Колдера никогда не хвалили за то, что он учился лучше брата, потому что ничего иного от него и не ожидали. Рейф учился быстро, но так же быстро терял интерес к изучаемому предмету. Колдер отличался упорством и настойчивостью. Когда он читал о какой-нибудь знаменитой битве, он не просто запоминал даты и действующих лиц, а старался понять, какие политические цели преследовал тот или иной полководец.
И только в одной области знаний Рейф превосходил Колдера – в том, что касалось истории их семьи. Рейф чувствовал себя в семейной истории как рыба в воде: словно он всегда знал о всех Брукхейвенах с незапамятных времен, и ему нужно было лишь слегка освежить память. Для Колдера передать брату заботу о поместье в тот день, когда Рейф женился, было совсем не трудно. Рейф был предан фамильному поместью. Лучшего хозяина и придумать нельзя.
Но, при всем своем природном обаянии и таланте влюблять в себя всех и каждого чуть ли не с первого взгляда, Рейф никогда не пытался представить дело так, словно он лучше или значительнее, чем есть. Притворство вообще было чуждо его характеру. Он никогда не пытался утаить свое происхождение. Всем своим видом Рейф демонстрировал окружающим, что он не претендует на то, чем не является. К примеру, пуговицы на его шинели были из серебра, тогда как те, кто не мог позволить себе золото, обычно пытались пустить окружающим пыль в глаза с помощью дешевой, но броской латуни.
Интересно,
