другим бесенята начинали корчиться в спазмах трансформации. Из пор их кожи стала сочиться зеленоватая мерзость, сначала медленно, потом – пузырящимися потоками. Скоро все бесенята, кроме одного, уже перешли в фазу спазмов. Вероятно, одновременная трансформация такого числа бесенят была своего рода рекордом. И Аббот, вне всякого сомнения, поставит его себе в заслугу.
Увидев хлеставшую из их тел жидкость, бесенята завыли еще отчаяннее, и чем громче становился их вой, тем быстрее текла жидкость. Номер Первый где-то слышал, что у людей превращение ребенка во взрослого длится несколько лет. Бесенятам хватало нескольких часов. И такая почти мгновенная метаморфоза не могла быть безболезненной.
Торжествующие крики сменились стонами боли, когда кости начали растягиваться, а рога – завиваться. Заляпанные зеленоватой мерзостью конечности удлинялись прямо на глазах. От сладковатой вони Номера Первого едва не стошнило.
Бесенята вокруг него попадали на пол. Несколько секунд они бились в конвульсиях, пока источаемая телами жидкость не застыла. Бесенята стали похожи на гигантских гусениц, плотно закутанных в коконы из быстро твердеющей слизи. В классе внезапно повисла тишина, которую нарушало только потрескивание высыхающей питательной жидкости и шипение пламени в каменном очаге.
Аббот просиял, его зубастая улыбка, казалось, разделила лицо надвое.
– Неплохой результат для одного утра, верно, Роули? – сказал он. – Это я заставил их всех трансформироваться!
Роули хрюкнул, соглашаясь с вождем, потом посмотрел на Номера Первого.
– За исключением Коротышки.
– Не может быть! – воскликнул Аббот, но тут же опомнился. – Да, конечно, за исключением Коротышки.
Роул и Аббот недобро уставились на Номера Первого.
– Я хочу трансформироваться, – сказал бесенок, рассматривая свои пальцы. Лоб у него горел. – Правда хочу. Но это ведь так гадко… Я просто не могу себя заставить. А еще эта слизь и прочая мерзость. При одной только мысли о том, что я буду весь покрыт этой дрянью, мне становится слегка дурно.
– Что становится? – с подозрением переспросил Роули.
Номер Один понял, что с учителем говорить нужно проще.
– Блевать мне хочется. Блевать.
– Ясно. – Роули с отвращением покачал головой. – Тебе от слизи блевать хочется? Что же ты за бесенок? Другие только и ждут этого момента.
Номер Первый глубоко вздохнул и впервые произнес то, что уже долго не давало ему покоя.
– Я не похож на других, – сказал он дрожащим голосом, едва не плача.
– Решил поплакать? – спросил Роули, выкатив глаза. – Леон, это уже слишком. Он сейчас расплачется, как самка. С меня довольно.
Аббот задумчиво почесал подбородок.
– Позволь мне попробовать.
Он запустил руку в карман плаща и тайком надел что-то на пальцы.
«О нет, – мысленно застонал Номер
